Он опустил голову.

И тут наконец ее захлестнул гнев. Вся злость и разочарование, копившиеся долгие годы, начиная с юности, когда она видела, как Алекс кутил и встречался с женщинами старше ее, а потом он уехал в университет, нахлынули на нее. И когда казалось, что он наконец вернулся домой, он ушел от нее на фронт, а затем пропал на войне… И все же она ни секунды не верила, что Алекс погиб. Это ее любовь, ее вера, ее одержимость вернули его домой. Теперь ярость придала ей сил, и она зарычала, как раненый зверь.

– Я сказала…

– Ее зовут, – перебил ее он, едва сдерживая свой собственный гнев, она никогда не видела его таким раньше, – Иден Валентайн.

Прошло несколько ужасных мгновений, прежде чем до нее дошел смысл этих слов.

– Моя Иден? – наконец прошептала она, не в силах пошевелиться.

– Моя Иден, – возразил он дрогнувшим голосом, вся ярость ушла. – Прости меня, – сказал он таким ласковым тоном, что ей стало еще больнее от его нежности. – Тут нет ничьей вины. Виновата судьба – я потерял ее, нашел тебя, причинил тебе боль, потому что любил вас обеих. Пен, она вышла замуж за человека, который не помнил даже своего имени. Когда ему предложили выбрать имя, он выбрал Том, возможно, это был отголосок воспоминаний об отце, которого он забыл. Они стали мистером и миссис Валентайн, которые жили в коттедже на окраине Эппинга.

Пен вспомнилось, как Иден с безграничной нежностью говорила о муже, которого звали Том. Пен закрыла рот руками, чтобы не закричать, но глаза ее заливали слезы, превращая Алекса в размытый силуэт.

Он кивнул.

– У нас было немного денег, но были мечты, и мы шли к ним. Иден была беременна, когда я… – Он покачал головой и откашлялся. – Сегодня я заходил в салон! – простонал он. – И не встретил ее.

– Она говорила о тебе сегодня, – сказала Пен наконец чуть громче, чем шепотом. – Сказала, что ей жаль, что не удалось увидеться с тобой. – Она позволила тошнотворному ощущению безжизненности заполнить ее, когда новая мысль кольнула ее, точно острая игла. Ее жених был отцом ребенка Иден…

Он издал звук, который издает человек под пытками, и отвернулся.

– Это я виноват. Это все моя вина! О, Пен…

Пенелопа Обри-Финч услышала мимолетный звук свадебного хора и увидела обнаженного Алекса Уинтера в своих объятиях, но видение тут же сменилось на Иден Валентайн в свадебном платье, которое та сшила для нее. Нечеловеческая мука пронзила ее тело и вывела из оцепенения. Ей казалось, что она слышит, как рвется ткань.

«Так вот что такое разбитое сердце», – отстраненно подумала она, словно все это происходило не с ней.