Я застываю, не понимая, оскорбление это или комплимент, действительно ли она так считает или поддела меня.

Рэв обозвал меня мучеником из-за того, что я не позвонил его семье, когда сидел в прошлом мае в полицейском участке. Я был тогда в ужасе – полицейские сказали, что до следующего дня меня никто не заберет. Но когда тебя долгое время игнорируют и отвергают, ты в конце концов сдаешься и бросаешь попытки привлечь к себе внимание.

Хотя… может, именно такие мысли делают из меня мученика?

Джульетта, глядя на меня, вытирает щеки.

– Прости за мой нервный срыв.

Она с ума сошла?

– Не нужно извиняться за такое.

– Я знаю… – она умолкает, затем находит в себе смелость продолжить: – Знаю, ты не хочешь больше со мной общаться.

Я смотрю ей в глаза. Она говорит со мной или с Мраком? Я все так запутал, что теперь ни черта не могу понять.

Скажи ей.

– Ох, Джульетта, – шепчу я, зарываясь пальцами в свои волосы. – Все совсем не так.

Она поворачивается ко мне:

– Тогда как?

– Мы идем разными путями, – говорю я. – И твой выведет тебя из этого хаоса. А мой явно приведет меня за решетку.

Джульетта замирает. Между нами пробегает дующий на кладбище холодный ветер.

– Как ты узнал, что я здесь? – спрашивает Джульетта, прищурившись и внимательно глядя на меня.

– Я и не знал. Я тебя увидел. – Щеки заливает жар, и я указываю на газонокосилку. – Я здесь работаю. В каком-то роде.

– Обязательные работы. – В ее голосе нет осуждения.

– Да. – Я ловлю ее взгляд. Мне хочется, чтобы это мгновение никогда не заканчивалось.

– Джульетта! – по кладбищу, оскальзываясь на влажной траве, бежит мужчина. – Джульетта!