— Я вспомнила... — прошептала тихо, едва совладая над собственным голосом. — Я все вспомнила... — Мелоди прижала руку к горлу, пытаясь восстановить дыхание, но пока ничего не получалось. — В тот вечер... Майкл сделал Эмили предложение... Он не стрелял в нее! Понимаешь?! Это был Виктор... Точнее, Зак... Все было подстроено!

* * *

Джонатан так и не научился управлять собственным телом. Это оказалось выше него. Сильнее.

Каждый божий день он боролся. Воевал со своей болезнью, но та не поддавалась. Все его попытки заканчивались безрезультатно, бесплодно.

Мужчина смотрел в окно своей новой палаты, куда его перевели месяц назад. Она была другой, отличалась от предыдущей абсолютно всем. В ней не было той изысканной красоты и богатой обстановки.

«Я был нужен всем, когда имел деньги и власть, — думал мужчина. — Тогда, в той жизни, люди лебезили передо мной и выполняли каждую прихоть. А что сейчас? Я больше никому не нужен. Беспомощный жалкий... Овощ...»

Шум открывающейся двери привлек его внимание, оторвав от созерцания зеленеющей листвы яблони за окном. Повернув голову на бок, мужчина удивленно замер.

Мелоди стояла на пороге, держа в руках небольшой рюкзак.

А она изменилась... Стала совсем взрослой...

Он будто впервые увидел её по-настоящему. Ту самую, живую Мелоди. Ту, которую так долго и упорно игнорировал.

Девушка была одета в красное вязаное платье до колен. Его рукава и высокий воротник надежно скрывали ее от внешнего мира. Длинные волосы заплетены в косу, которая изящно переброшена через плечо и доходит до груди.

Его единственная дочь...

Его невинный ребенок...

Их взгляды встретились и замерли друг на друге. Впервые за столько лет он смотрел ей в глаза и удивлялся тому, что они того же цвета, что и его собственные.

Мелоди тяжело вздохнула и медленно, словно боясь, подошла к нему. Села на край небольшого диванчика и сцепила тонкие пальцы в замок.

— З... — ей было невыносимо трудно и страшно говорить, — здравствуй...

Официальный, формальный тон её обращения был привычным, но таким больным. Он знал, что не имеет права мечтать и желать о чем-то большем. После всего, что Джонатан натворил, как издевался над ней и рушил ее жизнь, Мелоди в праве ненавидеть и презирать его.

Напряженная тишина, повисшая в палате, была почти физической. Мужчина был готов поклясться, что чувствовал её тяжесть на каждой клеточке своего тела.

— Вы... вы очень изменились, — услышал голос дочери.

Джонатан впервые подумал о том, что никогда раньше не слушал её, не разговаривал с ней, даже не замечал.