Сам не понял, как провалился в сон. Глубокий, спокойный, без кошмаров и обрывок воспоминаний. Кажется, это действовало ее присутствие. Запах воробышка успокаивал меня, а нежные прикосновения дарили ощущение легкости и невесомости. Она была в моем сне. Такая красивая, легкая, как пушинка. Длинное белое платье делало ее похожей на ангела, спустившегося с небес. Мой личный кусочек рая на земле. Моя малышка…

Яркие солнечные зайчики бегали по изумрудной лужайке и скрывались в хрустальной воде небольшого искусственного пруда. За моей спиной стоял небольшой коттедж, отделанный белым деревом. Из открытого окошка, сквозь радостный смех, доносился сладкий аромат ванильных булочек. Такой родной и знакомый, вызывающий улыбку на лице.

– Папа! – Тонкий детский голос прорезал слух, отдавшись гулкими ударами в сердце. – Идем скорее, – головка с копной темно-русых, чуть вьющихся, волос выглянула из окна. На меня смотрели красивые серые глаза, подернутые темной дымкой, в окружении длинных иссиня-черных ресниц. Мальчуган улыбнулся, и на его щеках появились очаровательные ямочки, от вида которых в груди стало так тепло и уютно, словно я проглотил таблетку счастья. – Мама уже достала булочки.

Бросился к двери, не чувствуя земли под ногами. Летел, будто по воздуху, подхватываемый легким летним ветерком.

Дом встретил меня сладким чувством наполненности и безграничного счастья. Со светлых, украшенных цветочным узором, стен на меня смотрели семейные фотографии. На них были запечатлены мы с воробышком. Счала вдвоем. Затем в обнимку с сыном. К горлу подступил ком, стало трудно дышать.

– Дим, – ласковое обращение прозвучало рядом с ухом, невесомое дыхание защекотало чувствительную кожу. – Ты чего?

Рука, сама по себе, ложится на плечи любимой. Притягиваю ее к себе, нежно целую в висок, наслаждаясь ее сладким ароматом.

– Он так похож на меня, – взглядом указываю на портрет сына.

– Да, – соглашается Мери и проводит ладонью по моему торсу. – Вадим – твоя точная копия. Боюсь представить, сколько девичьих сердец он разобьет…

Вадим… Владимир… В честь папы…

– Ой, – неожиданно вскрикивает воробышек, вырывая меня из плена раздумий. Устремляю на нее встревоженный взгляд, и замираю на месте. Глаза вбирают каждую черточку округлившейся фигурки, задерживаются на животе. Ладони тянутся к нему, а на глазах выступает сентиментальная влага. – Наша Юля снова бинтует…

Юля… В честь мамы…

Просыпаться совсем не охота. Хочу остаться там. С ними. Но сон рассеивается, утекает словно песок сквозь пальцы. Открываю глаза и щурюсь от яркого утреннего солнышка. Несколько секунд лежу неподвижно, все еще под воздействием чудесного сновидения. Мысленно прошу, чтобы оно оказалось пророческим.