— Я не одобрю, Кир. Дело не в Марате. Не только в нем.

— Так сильно его любишь? Со школы ведь, верно?

— Шесть лет, — неожиданно для себя признаюсь Журавлеву. — Моя первая и единственная любовь.

— Глупо, — не сказал, выплюнул Кир. У него зазвонил мобильный, но, посмотрев на экран, он нажал на «отбой» и снова обратился ко мне: — Ты лишаешь себя самого важного в жизни.

— Чего же?

— Свободы и разнообразия.

Я громко фыркнула.

— А я не хочу размениваться лишь бы на что или на кого.

— Моногамия — самая большая глупость на свете. Ты просто маленькая еще и не понимаешь. А когда поймешь… Возможно, я буду рядом. Ты нравишься мне. Очень нравишься, а я никогда не отступаю.

— Не понимаешь слова «нет»?

Смотрю прямо перед собой на дорогу. Уже довольно темно, но фонари на трассе горят исправно. Может, мы и проскочим дождь, ночевать непонятно где с Кириллом мне совсем не хочется.

— Не-а. Я не привык отказывать себе в удовольствии. Подумай. Никто ни о чем не узнает.

Ушам своим не верю! Кобель! Неисправимый, бесстыжий, беспринципный. Подлый кобель! Настоящий плохой парень. Такого и могила не исправит. Инна права на все сто в отношении своего братца.

— Никто и не узнает. Потому что ничего не будет. Нам еще долго ехать?

— Если повезет и без остановок… — он не закончил. Его мобильный снова зазвонил, но на этот раз он ответил. — Да? Едем пока. Не знаю. Ладно. Передам. Я сам.

— Кто звонил? Инна?

— Ага! Тебе привет передала.

Вынимаю из кармана свой мобильный. Странно, «нет сети».

— А мой, похоже, здесь не ловит.

— Неудивительно. Так чем он тебя так приковал к себе, а? Напыщенный, самовлюбленный, скучный и правильный, как солдафон. Шаг вправо, шаг влево. Тебе тяжело с ним будет, я вот всем своим женщинам всегда даю свободу.