– Бери, я не жадный, – расплылся в улыбке Малконский. – Она хорошо дает.
– Жива хоть? – поморщился Грач, рассматривая худые исколотые ноги девушки.
Видать, проходимость вен на руках уже была никудышной, вот наркоманка на ноги и переключилась.
Давыдов проверил пульс девушки, тот прощупывался.
– Просто улетела, – поморщился Иван и обернулся к Матвею. – Мою Машу Князеву помнишь?
Малконский откинулся на спинку дивана, закинул руки вверх и стал что-то перебирать в воздухе.
– Люблю, когда они спускаются ко мне. Видишь, как сияют? – улыбнулся он. – Чистенькие такие, блестящие.
– Машу Князеву помнишь? – сцепил зубы Давыдов. – У тебя с ней роман был?
Грач сжал плечо друга.
– Бесполезно, брат. Ты видишь? Он уже глюк словил. Ничего толкового от него сейчас не добьешься.
Иван отмахнулся, достал свой телефон и нашел в нем фотографию Манюни, которую сделал украдкой на том благотворительном вечере. Принцесса была такой обворожительной, что он захотел украсть частичку ее на память.
Скрепя сердце Давыдов сунул под нос Матвею свой телефон.
– Маша Князева, – предпринял еще одну попытку достучаться Иван. – Помнишь?
Первые минуты Малконский даже не смотрел на экран, перебирать пальцами только ему видный глюк наркоману было интереснее.
– Вань, пошли. Оставь его, – поморщился Грач. – Ты просто теряешь время здесь.
Но Давыдов стоял словно изваяние с телефоном, настойчиво поджидая того момента, когда у Матвея случится очередной проблеск сознания.
– О, чистоплюйка, – вдруг протянул наркоман, словно бы никого вокруг и не было. Складывалось впечатление, что Матвей существовал в своем мире, где и вел диалог с только ему известным собеседником. – Считаешь себя выше меня, да? Нос воротишь, с**а.
Внутри Ивана натянулась невидимая струна, все тело напряглось, точно в ожидании смертоносного прыжка. Только бросаться не на кого было, руки марать о такого слизняка не хотелось.
– Это он о Машке, что ли? – нахмурился Грач.
Давыдов ему не ответил. Он вслушивался в бредни наркомана, выуживая те крохи информации, которые не удосужился узнать раньше.