– Сроки? – уточнила всегда собранная Виктория.
– Вчера.
Помощница недовольно сморщила носик, но кивнула. Давыдов устроился в удобном кресле, дождался своего утреннего кофе и уставился невидящим взглядом в иллюминатор.
«Скоро, Манюня, скоро мы встретимся».
* * *
Это был совершенно безумный вечер, нереальный просто! Хотя бы потому, что Лампа зарделась! Я в жизни ни разу не поймала ее на скромности, а тут…
– Прости, дорогой, – похлопала бабуля завидного жениха по плечу, – но в этом деле тебе придется без меня.
Артему хватило ума не расхохотаться, а состроить печальную моську. Хотя уголки его губ подрагивали от едва сдерживаемой улыбки.
– Лампа, ты разбиваешь мне сердце! – нарочито громко воскликнул этот клоун и схватился за грудь. Хорошо, что за свою. Обычно у Широкого срабатывал хватательный рефлекс на чужую.
– Судьба у меня такая, Артемочка, – разбивать мужские сердца, – патетично заявила неунывающая красавица кино и театра.
– Как же так-то? – разорялся Широкий. – Я не справлюсь с такой потерей! Может, ты еще передумаешь, Лампа? Я умею ухаживать!
Бабуля смерила мужчину внимательным взглядом с головы и до ног, точно рентгеном просветила. Вон друг плечами повел, едва неловкость задавил от ее пронзительных светло-голубых глаз.
– Да, в жадности ты никогда замечен не был.
– Вот! – выставил указательный перст Широкий.
– Но я другому отдана и буду век ему верна, – договорила бабуля и принялась обмахиваться веером, который достала из сумочки.
Из-за работающего кондиционера в квартире была комфортная температура, несмотря на жаркий август за окном. Лампа привыкла работать на публику, а загадочные взгляды из-за веера всегда смотрятся эффектно.
– Как другому? – ахнула я.
– Кто успел перейти мне дорогу? – в свою очередь нахмурился Артем.
– Мы его знаем? – тут же полюбопытствовали мальчишки.
– Хотя… Век – слишком долго. Советы классиков тоже имеют свой срок годности, – постучала мизинцем по подбородку она, размышляя вслух. – Знаете, парни, это Петр Васильевич Большой. Помните, он приходил ко мне в гости, пока вы были?