— Хватит, Анна!

— Но почему, милый?

— Не будем больше говорить об этом!

— Она так ужасна? — спросила Анна.

Карна решила молчать, пока к ней не обратятся.

Папа сердито перевел взгляд с одной на другую.

Карна и Анна переглянулись. Потом Анна засмеялась:

— Она морила тебя голодом?

— Прекрати! Карна не будет жить там!

— Сказать по правде, я приложила немало усилий, чтобы найти эту комнату. Это рядом с женской гимназией, и хозяйка производит хорошее впечатление. Объясни, в чем дело. Я не понимаю.

Карна услышала только: «Объясни, в чем дело. Я не понимаю». Анна есть Анна. Если ей объяснить, в чем дело, она поверит.

— Она была… не была… Я хочу сказать, что на нее нельзя положиться! Вот и все.

Карна глубоко вздохнула. Картина в простенке между окнами висела криво. Но это было почти незаметно.

— На кого нельзя положиться? — Слова сами слетели у нее с губ.

Папа поднял глаза. Она заставила себя встретить его взгляд. Что-то тут было не так. Он странно пошевелил рукой. И смотрел не мигая. А потом вдруг глотнул, хотя во рту у него ничего не было. В складках на щеках лежали глубокие тени.

Анна что-то сказала, но ее голос не достиг Карны. Папа тоже что-то сказал. Но это не имело отношения к тому, о чем она спросила. И он все время смотрел на нее.

Карна первая не выдержала и опустила глаза.

Карна выучила урок по латыни и написала немецкое сочинение, заданное ей Анной. Но не стала читать «Дочерей амтмана». Книга была слишком грустная. А у нее и без того хватало огорчений.

Ей предстоял разговор с папой. Бабушка возложила это на нее. Когда от папы ушел последний больной, она постучала в дверь кабинета.