Олаисен ходил вокруг пожарища в высоких сапогах. Он не думал о том, как будет выглядеть то, что он ищет.

Сгорбившийся, измученный, он пробовал перехитрить пылающий пепел. Вырвать у него тайну. Но раз за разом был вынужден отступать.

Вениамин не мог пощадить Карну, ей пришлось увидеть Дину. Впрочем, она сидела с ней еще до того, как Дину перенесли в дом. Он даже не удивился, что у Карны не случилось припадка.

Остатки платья присохли к телу Дины. Он переодел ее в чистое, начиная от талии и ниже. С помощью Юхана и Бергльот.

Потом стал снимать приставшие к коже нитки. Нитку за ниткой. Но в глубине души он понимал, что обожженную кожу очистить нельзя. Голова. Половина лица. Большая часть груди и плечи. К ним нельзя было прикасаться.

Он попытался соорудить над грудью Дины нечто вроде палатки. Из чистых тряпок. Ему помогал Юхан. Они сделали каркас из проволоки, чтобы ткань не касалась обожженной кожи.

Это было непросто, потому что Дина металась и все время стонала.

Но они прикрыли ее. И пощадили тех, кто мог ее увидеть.

В первые часы было неясно, в сознании она или нет. Может ли слышать и видеть. Наконец она открыла налитые кровью глаза. Застонала. Звук вырвался откуда-то изнутри, минуя голосовые связки.

Вениамин хотел увести Карну. Но она вцепилась в него и не двинулась с места.

Когда Дина немного успокоилась, Юхан шепнул им:

— Ступайте и отдохните. Нам еще понадобятся силы.

Прижавшись друг к другу, Вениамин и Карна сидели на крыльце веранды лицом к морю.

Карна не смотрела на Вениамина. Смотрела куда-то вдаль. Потом ее начало трясти.

— Это я виновата.

Он сразу понял, о чем она.

— Нет! — твердо сказал он.

— Ты не знаешь. Я опрокинула лампу.