Он крепко обнял ее. Между ними было только дыхание. Их общее дыхание.

— Вы с Анной были на чердаке?

— Нет, только я… и лампа. Анна, наверное, поднялась потом, чтобы помочь мне.

— У тебя случился припадок? Да? И лампа опрокинулась?

— Мне так кажется, — прошептала Карна.

— Но ты в этом не виновата. Слышишь!

— Я думала, что это для всех нас единственный выход, мы должны были исчезнуть.

— Карна! Милая…

Она не выдержала:

— Анна все понимала.

— Что она понимала?

— Все. Про Ханну.

— При чем тут Ханна?

— Вилфред рассказал ей. Я все слышала. Зря я говорю об этом сейчас. Но я не могу держать это в себе. Ведь мы все равно умрем. Все. Теперь я это знаю. И слова, которые мы так и не сказали, обернутся проклятием.

— Что он сказал?

— Что Ханна ему во всем призналась. Что вы любили друг друга и не могли отказаться от этой любви… Он застал вас в лодке. Он знал все уже очень давно, только не хотел говорить Анне. Но раз она спросила, он должен был сказать ей правду. И вот ее больше нет.

Вениамин не чувствовал ни скамьи, на которой сидел, ни своих рук, обнимавших Карну. Только продолжал твердить: она ошибается, она не виновата, что лампа упала. Никто не виноват.

Она подняла на него широко открытые, не верящие глаза.

— Бедный папа!

Вернулся Педер с тем, за чем его посылали. Вениамин встал и взял у него чемоданчик. Проверил содержимое. Все было в порядке.