Я заблуждался. Обрести покой мне, похоже, не суждено.
«Ты обладаешь способностями к таким занятиям… Ты и в самом деле прирожденный шпион».
Сесил был прав. Он с самого начала понимал то, чего упорно не хотел признавать: мне уготован иной, куда более опасный путь, чем тот, о котором я мечтал.
Услышав шорох юбок, я вскочил. Я повернулся к дверям часовни и увидел, что мне навстречу идет леди Кларансье. Лицо ее было холодно.
– Одни сказали бы, что ты дерзок не по чину, – проговорила она без предисловий. – Другие заявили бы, что ты просто ищешь своей погибели.
Я наклонил голову:
– А третьи заключили бы, что это одно и то же.
– Ради твоего блага надеюсь, что это не так. – Она поманила меня к себе. – Не знаю, что сказал ей Рочестер, но после того, как целый день королева не подпускала к себе никого из нас, она согласилась тебя принять.
Глава 22
Глава 22
Я последовал за леди Кларансье в покои королевы. Все прочие дамы уже отошли ко сну; хотя в камине горел огонь и в настенных подсвечниках зыбко мерцали свечи, в приемной не было ни души.
Дверь в кабинет была закрыта. Леди Кларансье направилась было к ней, но затем резко остановилась:
– Не следует думать, будто ваши былые заслуги склонят ее к милосердию. Дон Ренар с самого начала мятежа ни на минуту не оставлял ее, усердно внушая собственное мнение обо всем и в особенности о вас. Если вы сейчас войдете к ней, то, вполне вероятно, пожалеете об этом.
– Понимаю, – отозвался я. – И все же она должна узнать правду.
– Должна ли? Порой уж лучше оставить все как есть.
Она взглянула мне в глаза и лишь затем постучала. Ответа не было; тем не менее леди Кларансье отошла от двери:
– Она ждет вас.
У меня перехватило дыхание. Повернув дверную ручку, я шагнул внутрь.
В кабинете было почти так же темно, как в туннеле, которым я только что пробирался сюда. Я поморгал, дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте, и лишь затем из мрака стали проступать очертания предметов – позолоченный письменный стол, весь заваленный книгами и стопками бумаги; другой стол, за которым проходили заседания совета; мягкие кресла и большое сводчатое окно в нише дальней стены. Занавеси были опущены, отчего комната походило на кокон, пропахший застарелым дымом. В золотом канделябре оплывала одинокая свеча.
Стоя неподвижно, я чувствовал, как сердце гулко колотится о ребра. Я нигде не мог разглядеть королеву.