Кейт присела на корточки рядом с отцом.

– Шон все знает. Мы рассказали ему на пути сюда.

– И он прыгнул в воду, чтобы спасти меня? – недоверчиво спросил Дункан.

– Он хороший человек, папа.

– Такой же, как и его брат, – пробормотал Дункан. – Я никогда не желал Джереми смерти, Кэти. Произошел несчастный случай. Я не любил его, но не хотел ему вреда.

Она уже слышала все это раньше. Но слова раскаяния никого не вернут.

– А как насчет Тайлера? Ты собирался причинить ему вред, когда притащил его сюда? Что ты задумал? Почему не повернул назад, как только погода изменилась?

– Кэти, я…

– Ты пил к тому же. Как ты мог? Пьянство и парусный спорт несовместимы, папа. И как ты мог отплыть с неисправным радио, без двух спасательных жилетов! Это безумие, ты сам знаешь. Ты учил нас этим правилам годами, но сам их нарушаешь. Снова и снова. Сколько раз, как ты думаешь, я могу спасать тебя? Сколько раз я могу делать это, папа?

Он виновато смотрел на нее, в глазах застыла боль.

– Мне очень жаль, Кэти. Прости за все: за Джереми, за обман и за ложь, которую я просил говорить тебя и твоих сестер. – Он посмотрел на Эшли и Кэролайн. – Вы, девочки, самое лучшее, что случилось со мной после женитьбы на вашей матери. Я знаю, что не воспитывал вас как надо, забрал из школы и потащил в кругосветное плавание. Я совершил много ошибок. И продолжаю их делать. Но я люблю вас, девочки. Если вы не верите, то, надеюсь, все-таки поверите. И простите меня. – Приступ кашля сотряс его, лицо Дункана покраснело.

Кэролайн подошла к отцу с бутылкой воды. Опустившись на колени рядом с ним, отвинтила крышку и поднесла бутылку к его губам.

– Вот, папа, – сказала она. – Больше ничего не говори. Тебе нужно отдохнуть.

Слезы выступили на глазах Кейт, наблюдавшей за этой трогательной сценой. Кэролайн беззаветно любила отца, несмотря ни на что.

– Не знаю, смогу ли я когда-нибудь простить его, – тихо сказала Эшли. – Извинения – это прекрасно, но что произойдет завтра, когда он снова напьется?

Кейт ничего не могла ей ответить на это, она сама не знала. Но она не сомневалась – жизнь не останется прежней после этой ночи. Шону известна правда, и, взглянув на Тайлера, по выражению его лица догадалась, что ему она известна тоже.

Два часа спустя сестры МакКенна уложили отца в спальне Кейт, а сами устроились в гостиной – кто на диване, кто в кресле. Никто ничего не говорил. Слишком много слов уже было сказано.

Шон ушел, как только они причалили. Тайлер направился в отель, чтобы переодеться в сухую одежду, а сестры МакКенна вернулись домой. Эшли и Кэролайн выжидающе смотрели на Кейт, она знала, что должна сказать им сейчас что-то мудрое и обнадеживающее, но не могла ничего придумать.