— Ты не против присесть? Мне бы не помешало.

Мама быстро улыбнулась и кивнула.

— Помнишь, как я учила вас с Эйрисом делать браслеты и украшения на шею из клевера? — Она сорвала парочку белых цветков и связала их вместе. — Ты любила вплетать их в волосы, как тиару.

— Ага, — ограничилась я коротким ответом.

Мама любила наслаждаться ощущением травы под босыми ногами, потому никогда не заставляла нас с братом обуваться. Мы все трое обожали долгие прогулки.

Она продолжала плести венок, а ситуация становилась все более неловкой.

— Спасибо, что ответила на сообщение. Какое из писем до тебя дошло?

Я специально обошла все арт-галереи, в которых мама хотя бы раз выставляла свои картины, в каждой из них передавая для нее письмо.

— Все. Но именно Бриджет убедила меня прийти.

Быстрая вспышка боли пронзила мое сердце. Значит, моих писем оказалось для нее недостаточно?

— Ты часто приходишь к Эйрису? — спросила я.

Ее руки замерли.

— Нет. Мне не нравится мысль, что мой ребенок под землей.

Я не хотела заставить ее вновь ощутить эту утрату, но кладбище «Рестхевен» показалось мне безопасным местом для встречи. Если кто-то заметит нас вместе, мы можем сказать, что встретились случайно. Никто не обвинит маму в нарушении судебного предписания. Мне нужно было бы спросить ее о той ночи и уйти, но, глядя на маму, наблюдая на ней… я поняла, что вопросов у меня гораздо больше.

— Почему ты не перезвонила мне на Рождество?

В прошлом декабре горе от потери брата стало настолько невыносимым, что я попыталась с ней связаться. Оставила сообщение с номером мобильного и домашнего. Сказала, в какое время можно звонить. Ответа не последовало. Конечно, после этого в январе папа сменил сначала номер домашнего телефона и в феврале — моего мобильного.

— Я пережила тяжелые времена, Эхо. Мне нужно было сосредоточиться на себе, — просто сказала она, явно не чувствуя себя виноватой.

— Но я нуждалась в тебе! Я так и сказала, верно? — Именно об этом я и молила в оставленном ей сообщении.

— Да. — Она продолжала сплетать цветки клевера. — Ты выросла прекрасной девушкой.

— Если не считать шрамов. — В тот же момент я прикусила язык. Мама молчала, а моя нога закачалась взад-вперед. Я сорвала травинку и методично порвала ее на полоски. — Я мало что знаю о судебном запрете. Наверняка он скоро закончит свое действие.