Сражение проиграно, даже не начавшись. Я опускаю голову, признавая поражение.

Я еду в такси, заплаканная Женя рядом, но не подпускает меня к себе. Сейчас она молчит и смотрит в окно. Меня же словно выпотрошили. За последний час ее причитаний и слез я едва не сказала, что все это шутка, что никто никуда не уходит.

Она отреагировала очень остро. Сначала испугалась, растерялась, не понимая, что же такое я говорю и зачем. Ее мир начал рушится у меня на глазах, когда я объясняла, что мы с ее папой больше не будем жить вместе. Влад молчал, когда она бросилась ко мне, цепляясь за одежду, без слов, одним взглядом требуя свою прежнюю жизнь назад. Я попыталась обнять ее, убедить, что так мне и ее отцу будет лучше, но разве ребенок может это понять? А когда она обратила свое маленькое заплаканное личико к нему, Влад не выдержал и, крепко обнимая ее за вздрагивающие плечи, стал говорить, как любит ее, что никогда не бросит, что они будут видеться так часто, как она захочет. Женя жалобно запричитала, что не хочет, чтобы мы разводились (ребенок прекрасно осведомлен о том, что значит, когда родители в разводе, у нее полгруппы в детском саду живут только с одним родителем), Влад не смог больше собой владеть, и, бросив на меня взгляд, способный убить, ушел в другую комнату, где тут же что-то громко разбилось о стену.

Я вызвала такси уже на улице. Женя молчала, шмыгая носом, а я была уверена, что за каждую ее слезинку, за каждый всхлип я обязательно заплачу цену в будущем, и она будет очень велика.

Сначала я не знала, куда ехать. Оставаться дома было невыносимо, Женя бы не успокоилась там. К родителям я больше и ногой не ступлю. Как ни обидно мне это признавать, но они предали меня в самой сложной ситуации, именно тогда, когда я нуждалась в их безраздельной любви и полном доверии. А Сергей … Я не хотела сейчас ехать к нему или в ту квартиру, которую он нашел для нас, но у меня не было выбора, и я ему позвонила. Ни к кому из наших общих с Владом знакомых я не желала обращаться, чтобы не афишировать происходящее в нашей семье. Тем более, со стороны это выглядело бы так, будто меня выгнали из дома с ребенком, что являлось абсолютной неправдой. Несправедливо заставлять людей думать плохо о Владе.

Когда я уже открывала ключом двери, он предложил нам остаться. Сказал, что сам уйдет. Но я в горячке даже толком и не задумалась над его словами. Хотя стоило бы.

И сейчас я еду в совершенно незнакомую квартиру со своим скромным чемоданчиком и Жениным рюкзаком. В полную неизвестность.

Вронский встречает нас у входа. Молча берет поклажу и идет к лифту. Женя, казалось, не обратила на него никакого внимания. Он же поглядывает то на нее, то на меня, пытаясь понять, что случилось с нами, пока мы выясняли отношения с Владом.