Это израильский предприниматель, основатель косметологической фирмы? – я вчера до часу ночи читала списки наших спонсоров. Иностранцев, с которыми мы вели переговоры о партнерстве, было немного.

Да.

Почему?

Он хотел иметь право принимать решения.

Какого рода?

Например, касающиеся закупки оборудования, утверждения подрядчиков…

Не вижу в этом ничего плохого.

… принятия на работу на руководящие должности и, соответственно, увольнения с них.

Это уже наши внутренние дела, если программа идет непосредственно через наш фонд.

Вот именно. Но он настаивал. И требовал принятия решения немедленно. А вас не было на месте, когда мне нужно было срочно связаться для консультации, - едко заметила Регина.

К чему такая спешка?

Он улетает на три месяца в Штаты. Дело нужно было решить до этого.

Он уже недоступен?

Мне он сказал, что больше не сможет уделить время. И пока приостанавливает проект.

Дайте мне его координаты. И на будущее запомните – все мои данные есть у секретаря. Если меня нет на месте – значит вам следует позвонить мне на мобильный. Чтобы нам не пришлось терять ценных инвесторов из-за вашей принципиальности или скромности.

Последние слова я сказала довольно жестко. Я не собиралась метить территорию. Мне по душе дружеские отношения с коллективом. Но если бы я сейчас дала слабину – мой авторитет был бы навечно утрачен.

Она вышла из кабинета с непроницаемым лицом, а я принялась думать, как же вернуть спонсора.

Из принесенного ею позже досье стало ясно, что речь идет о русском иммигранте еврейского происхождения. Он хотел принять активное участие в переоборудовании детского онкологического центра. Но был не единственным спонсором. Помимо Лаврова, я увидела имена еще нескольких меценатов, довольно знаменитых и публичных персон. В целом доля их участия составляла около семидесяти процентов. Но каждый из них собирался вложить меньше, чем Михаэль Вайцман. Он один намеревался дать около двухсот тысяч долларов, что равнялось тридцати процентам от общей суммы вложений или одному аппарату МРТ.

Я тут же попросила Лиду соединить меня с офисом господина Вайцмана. Сейчас как раз был тот случай, когда мой профессионализм подвергся проверке.

Я знала, что господин Вайцман говорит на русском, но с его секретарем мне пришлось общаться на английском, потому что его самого на месте не оказалось. Со скрипом вспоминая необходимые выражения, я попыталась убедить ее в необходимости дать мне его личный номер. И когда она наотрез отказалась, я каким-то чудом заставила ее набрать его и соединить со мной.