Влад, она умная, взрослая женщина. Она не станет путать работу и удовольствие.

И что же мне делать?

Она тебе так нравится?

Впервые после … после тебя … я посмотрел на женщину.

Что ж… я рада за тебя.

У меня внутри образуется огромная дыра, высасывающая все эмоции. Мне хотелось бы порадоваться за Влада, подбодрить его, но я не могу. Я так долго сдерживала свое несчастье, прятала его от чужих глаз, скрывала от дочки, чтобы не подумала, будто я чем-то недовольна или мне не хватает чего-то, что теперь, когда мой бывший муж говорит о своем романтическом увлечении, я испытываю лишь боль и зависть. Он свободен в своем выборе, он еще может быть счастливым, я – нет.

Я не представляю, как мне завоевать ее. Разучился, - он растерянно улыбается. И я вновь вижу мальчишку, доброго и милого, который ухаживал за мной иногда так неумело, но всегда был честным и обходительным. Я вздыхаю.

Если она испытывает к тебе хоть что-то, рано или поздно сдастся. Ты хороший человек, и если она думает о серьезных отношениях, она разглядит в тебе то, что заставит ее рискнуть.

Спасибо.

Не стоит, – я отворачиваюсь. Мне еще никогда не приходилось обсуждать с Владом его сердечные дела, потому что они всегда касались меня. Нет, я не ревную. Но пока мы оба были в одинаковом положении, я сохраняла собственное спокойствие. А теперь земля опять пошатнулась. И любовь, спрятанная глубоко в сердце, заныла старой раной. Я не говорила Владу о своих чувствах к Вронскому, мы коснулись их лишь однажды, и он в порыве ярости ясно дал мне понять, какими он их видел. – Пожалуй, пойду спать. Мне нужно хорошо выспаться.

Ира, может быть и тебе стоило бы …

Не продолжай, Влад. Не надо.

Я выхожу из кухни и скрываюсь за первой попавшейся дверью. Включаю воду и сажусь на край ванной.

Я думала, что уже успокоилась, что волнения улеглись в моей душе. Но, видимо, нет.

Я не забыла Вронского. Но свыклась с мыслью, что все уже позади. Я хранила свою любовь, как маленькую раненую птицу, держала ее у груди, согревала своим дыханием. И она трепетала, давая знать, что еще жива.

Когда однажды я оглянулась, увидела, что дни надежд и страстных переживаний остались далеко позади, что жизнь продолжается и без него, смирилась и попыталась выпустить птаху. Но она не захотела улетать, а так и осталась со мной.

Сейчас нас потревожили, и мы с ней, испуганные и растерянные, метались в тесной комнатушке.

Я не хотела вспоминать, потому что это больно. А свое я выстрадала сполна и расплатилась за все, что сделала.

Я знаю, что ничего уже не исправить, но Влад простил меня, я это вижу. И его отпущение моих грехов облегчает совесть.