Зачем? К чему это все? Я давно забыл о ней, мне не нужны эти сопливые мелодрамы в стиле «я так виновата». Не могу понять, почему согласился. Но раз Ира так хочет… Смотрю на ее тонкий профиль. Она немного бледна, нос и скулы острее. Это следствие недавних переживаний.

Глупая любимая девочка. Ей незачем рожать мне ребенка, чтобы доказать, что она на самом деле чувствует ко мне. Я и так знаю. Мне ли не разглядеть чистую, светлую любовь среди грязи и показушной мишуры? Самое дорогое, что есть у меня в жизни. Она заставила меня ощущать себя полным, как собранный до единой детали конструктор. Не осталось разрозненных частей, все сложилось в одно целое. Она определила для меня правильное место, и это место – рядом с ней. Ира и моя семья, и моя половинка, и друг, и любовница. От одного ее присутствия мне уже теплее. Так неужели я не смогу взглянуть в глаза женщине, которая до сих пор мнит себя моей матерью, ради своей любимой? Плевое дело!

Город встречает нас легкой дымкой. Старые трамвай скользят по рельсам, огромные рекламные щиты не дают рассмотреть череду тополей вдоль широкой дороги. Движение становится более интенсивным по мере того, как мы приближаемся к центру. Ира сжимает мою руку и продолжает думать о чем-то своем.

В конце концов, мы сворачиваем к больничному комплексу. Она показывает мне, как проехать к окноотделению. Мы достигли пункта назначения.

Внутри ничего не дрогнуло. Все давно окостенело, а как известно, зажившие раны не причиняют боли.

Ира подходит в регистратуре и приветливо здоровается с медсестрой. Ее здесь знают и любят, это видно сразу. На душе теплеет. Какая же она у меня умница. У меня! Я внутренне улыбаюсь.

По чистым, почти стерильным коридорам мы идем недолго. Двери в палату открываются, и я вижу ее.

Эффектная, надменная в своей красоте женщина из моих воспоминаний превратилась в старуху, выглядевшую миниатюрной на огромной кровати с регулируемой спинкой. Она спит. Я имею возможность рассмотреть ее и не быть застигнутым за этим занятием.

Она сильно похудела. Ее руки над белым покрывалом напоминают птичьи лапки – тонкие, хрупкие, костлявые. На лице нет косметики, даже естественное ее украшения- роскошные черные волосы, доставшиеся мне по наследству – не обрамляют маленькую голову, повязанную косынкой. Кожа пожелтела, приобрела какой-то восковой оттенок. И на мгновение мне показалось, что она уже мертва. Внутри все неприятно сжалось и задергалось. Отчего бы это?

Она всегда была мне чужой. Не хотела остаться со мной в детстве, не особо интересовалась моими достижениями в юности. Но иметь взрослого и успешного сына довольно выгодно.