После десятилетий, когда над островом отшумели, словно тайфуны, тревожные времена, Сингапур поглядывал на спокойное, мягко волнующееся море, над которым с голубого неба улыбалось солнце.

Новая эра наступила и в Л’Эспуаре: ежедневную работу теперь исполнял почти полностью сменившийся штат прислуги.

Яти хотя и с тяжелым сердцем, но прислушиваясь к нужде своих усталых костей, удалился на покой, и его сменили двое молодых мужчин. Пожилой бой Один вернулся на родину в Китай, бой Два заступил на его должность, а свою передал бою Три, при котором проходил обучение новичок бой Четыре.

После смерти Ах Тонга Семпака недолго оставалась в Л’Эспуаре. Через несколько дней после похорон она собрала свои вещи и накопления, получила от туана Финдли изначально обговоренное выходное пособие и после трех десятилетий услужения семейству Финдли вернулась в родную деревню. На место Семпаки заступила Картика, сохранив, однако, за собой обязанности няньки своей ненаглядной Джо. В помощь ей поступила юная Марни, стройная и хорошенькая, как лилия долин, и столь же радостная и расположенная к болтовне, сколь и работящая.

Не беспокойся, мэм Георгина! – твердым голосом заверила ее Картика относительно перемен в доме. – Я-то никуда не денусь, останусь при тебе, при обоих туанах и при Путри! Что мне делать-то на материке. Привязать себе к ногам гири замужества, чтобы муж помыкал мной и просаживал наши деньги ни петушиных боях? Нет, мэм Георгина, это не то, чего бы я хотела от жизни. Здесь у вас другое дело, мне тут хорошо.

Это действовало благотворно – встречать в доме ее знакомое лицо и лица двух старых боев, постепенно привыкая к новым.

– Колония короны. – Гордон Финдли помотал головой и тщательно сложил газету «Стрейтс таймс». – Сингапур – колония короны.

Нельзя было не услышать в этих словах гордости, нельзя было не увидеть ее в его довольной ухмылке; в конечном счете именно такие коммерсанты, как Гордон Финдли, и сделали Сингапур тем, чем он был сегодня.

Он отложил газету на чайный столик и откинулся на стуле. Положив руки на подлокотники, смотрел в сад, где новые садовники Джебат и Джохан копошились хотя и усердно, но все еще бестолково; в отличие от Ах Тонга они предпочитали жить в своем кампонге, не переселяясь в жилище для прислуги этого дома.