Сингапур вырос в большой, оживленный, пульсирующий город, куда Дункана и Дэвида постоянно тянуло, как перелетных птиц, которые всегда возвращаются на то место, где они вылупились из яиц.

После нескольких лет, когда они курсировали между Лондоном и Сингапуром, Дэвид в восемнадцать все-таки вернулся в лоно семьи и свил себе гнездо в доме Боннэр, пару лет назад выкупленном Полом Бигелоу и отремонтированном.

Подарок родителей Дэвиду к свадьбе.

– Я все еще не могу поверить, – сказал Дункан с широкой улыбкой, – что мой младший брат женатый мужчина и скоро станет отцом!

Дэвид искоса взглянул на него:

– Ты что-то имеешь против Лизы?

Дункан сделал презрительное лицо и пожал плечами:

– Что мне сказать? Я ее мало знаю. Она хорошенькая и, кажется, очень милая. – Он ухмыльнулся: – И она связалась с тобой и последовала за тобой сюда. Поэтому она, наверное, отважная. Это говорит в ее пользу.

Дэвид шутя лягнул его босой ногой в колено:

– А как обстоит у тебя с этим, капитан Бигелоу?

– Все по-старому, – ответил Дункан с непроницаемой миной.

– То есть в каждом порту по невесте… Или по две?

Дункан лишь пожал плечами, однако губы его дрогнули в улыбке, и Дэвид тоже ухмыльнулся.

Так же было и в Англии. Дэвид со своими русыми волосами и глазами, сверкающими, как море, атлетического сложения – благодаря регби, верховой езде и крикету – в сочетании с легким характером легко нравился девушкам. Но Дункану они просто падали под ноги. Его четко вырезанные черты, его темные, сильные краски и замкнутость действовали на женщин подобно магниту. Как будто они чуяли в нем мрачную тайну, которая только того и ждет, чтобы они ее разгадали.

Привлекательность, которой Дэвид ни в коем случае не завидовал. Ибо Дункан оказался разборчивым, и отвергнутые им дамы бывали благодарны, находя утешение у его более доступного и столь же приглядного брата.

Он оглядел Дункана, который без видимых усилий греб жилистыми руками, продвигая лодку вверх по течению, в свободной, как и он, рубашке, поношенных штанах и босиком. По нему было видно, как ему привольно на воде; его лицо с угловатой линией челюсти и выраженными скулами, с полными, изогнутыми губами казалось расслабленным.

Дэвид невольно погладил свою бороду, которую отпустил на время обручения с Лизой и которая делала его облик более зрелым. Хотя солнце на палубе выжгло первые линии в коже под глазами Дункана, он казался моложе своих тридцати – может быть, потому, что, несмотря на ответственность, которую нес как капитан, он вел такую вольную, независимую жизнь.

Иногда Дэвид представлял себе, каково было бы ему, живи он как Дункан. Большее время года проводить в море. Объездить всю Азию, Австралию и Новую Зеландию, Север и Юг Америки; даже в Африке Дункан побывал не раз. Не владея никаким имуществом, кроме того, что помещалось в сундуке и вещмешке моряка.