— Что за товар привез твой франгар, энр? — спросил Ганикс, располагаясь в своем кресле и обмахиваясь легким веером из перьев неизвестной птицы.

Нейл вальяжно откинулся на спинку кресла, расстегнул пряжку на своей дорожной сумке, крепившейся к поясу, и извлек оттуда одну из шкур. Он небрежно кинул ее на стол, и великолепный мех заискрился снежными оттенками.

— Очаровательно… — Глаза мага потемнели от восторга, он подался вперед, склонился к столу и провел кончиками ухоженных пальцев по шкуре олеума. — Чистота цвета, гладкость… Какую цену объявили лескаты за твою голову, энр, раз ты смог заполучить столь отборный товар? Так ли хороши и остальные шкуры?

— Раз уж эта пришлась по нраву, то и другие не разочаруют, — отозвался Нейл.

Он заметил, как внимательный взгляд хозяина дома переместился на сидящего на полу юношу. Дрит его побери…

— Удивительная чистота цвета, — потянул Ганикс, вновь склоняя набок голову и разглядывая сына повелителя лескатов.

Боги, Левей Миклос никогда не должен узнать об этом. Ни одна живая душа… Скрипя зубами от ярости и не сомневаясь, что подобные чувства одолевают и его подельника, Ревард опустил ладонь на голову снежного мальчишки.

— Верно! Словно первый снег… — проговорил энр, мысленно перебирая все известные ему ругательства.

Он прекрасно понимал, что лескат скоро задымится, несмотря на свою ледяную суть, но им нужен был «пропуск» в город. Геруцц поджал тонкие губы и подпер голову одной рукой, второй продолжая неспешно обмахиваться.

— Продай мне этого кехнера, я заплачу щедро, — заявил управляющий.

Трой замер, понимая, что дело плохо. Он велел себе помнить, что все делается ради возлюбленной Варвары и никакие жертвы не могут быть слишком велики для этого.

— Ты будешь взлелеян, как редкий цветок, и никогда не узнаешь нужды в чем-либо, — полились медовые речи Ганикса. — Я покажу тебе целый мир.

— Господин — мой мир… — с чувством проговорил Трой и поклонился хозяину дома, опираясь обеими ладонями в прохладный пол.

Он почувствовал легкую дрожь под пальцами, мгновенно припоминая чудовищных макои, но земля лишь выдавала чувства сидящего напротив стихийника.

— Вы услышали ответ. — Кожа на сапогах энра скрипнула, когда он устроился удобнее в кресле. — Цветок увянет, едва будет сорван, достопочтенный Ганикс. Примите дары и позвольте ступить на землю Церуна, пока местные дайле[6] не растащили мой франгар на доски. Эти шкуры достойны плеча самой высокородной эйслин, так не заставляйте товар залеживаться в ожидании.

Нейл поднялся с кресла, когда за огромными окнами, не скрывавшими обзор, неожиданно пришли в движение многочисленные арки, вдруг оживая и извиваясь, словно тела исполинских змей. Ганикс сложил свой веер и спокойно встал, улыбаясь тому, как замер гость. Одна из «змей» поднялась с земли и повернула свою каменную морду прямо к окну. Глаза Троя сверкнули льдом, но он сдержался и осторожно поднялся с пола, стараясь не делать резких движений. Хороша охрана у управляющего портом. К чему крепкие запоры и высокие окна, когда, лишь поведя бровью, он может призвать подобную стражу?