весна 1528

Я венчаюсь с Генри в маленькой часовне в Стерлинге. Это одно из самых старых строений на крутом склоне, внутри стен замка. Здесь выложенный камнем пол поднимается к алтарю серией вытертых ступеней. Когда мы с Генри, рука в руке, идем к моему исповеднику, я думаю, что вот так же происходит и в нашей жизни.

У нас есть свидетели, я больше не допущу, чтобы возникали слухи о том, что у нас не было венчания, а лишь помолвка в частном кругу. Генри надевает мне на палец кольцо своего клана с символом его семьи, пеликаном, и дает мне кошель с золотом. В этот же вечер мы отправляемся в постель, и брак считается заключенным и нерушимым.

Наконец-то я замужем за хорошим мужчиной и нахожусь в безопасности собственной крепости. Засыпая в его объятиях весенним вечером, когда за окном начинает темнеть, я думаю о Екатерине и холодном утешении ее веры. Она всегда была так истова в своем убеждении, что знает, как все должно происходить и в чем заключается Божья воля, а я, значительно проигрывающая ей в уме и целеустремленности, образовании и достатке, сестра, у которой меньше драгоценностей, и уступающая ей во всем остальном, но я замужем за молодым красавцем и нас ожидает целая жизнь. А она, в то время как ее двор танцует в парадных залах, молится в одиночестве, брошенная королем, который прямо говорит ей, что она лучшая из жен, которая могла ему достаться, но, увы, ему не жена.

Судьба не дала нам мирного медового месяца в Стерлинге. Всего через пару недель после венчания стражники на замковой стене пробили тревогу. Как только набат разогнал скот, пасущийся вокруг замковых стен, и их загнали внутрь, подъемный мост был сразу же поднят, а защитная решетка опущена. Люди, приехавшие к родственникам в маленький городок у самого подножья холма, были изгнаны или заперты по домам, пока не исчезнет опасность, а те его жители, которые работали у нас на кухнях или прислуживали по дому, оказались запертыми в замке вместе с нами. В одно мгновение мы перешли на осадное положение, и я побежала из часовни, в которой молилась, к начальнику стражи, в его сторожевую, находящуюся прямо над главными воротами. Слева от себя я вижу, как они выкатывают большие пушки целой батареи, нацеливая их на склон холма, откуда может надвигаться вражеская армия. За мной люди торопливо укрепляли дворцовые ворота, и лучники и оружейники бежали по дворику, чтобы занять места на стене над единственной дорогой, ведущей к замку.

– В чем дело? – спрашиваю я. – Дугласы?

– Усиленная охрана. Пока не вижу, кто это.

Я вижу, как по дороге поднимается герольд, а за ним два человека, которые выглядят так испуганно, как на их месте выглядел бы любой под прицелом сорока пушек. Над ними и перед ними развеваются флаги.