– Яков, прошу тебя, – успокаиваю я его. – Нельзя подобные вопросы решать вот так, одним движением. Никто не знает, что произойдет в Англии.

– Зато я точно знаю, что мой дядюшка никогда не относился с должным уважением ни ко мне, ни к тебе, – резюмирует он. – Я знаю, что он всегда предпочитал графа Ангуса тебе и мне, и это продолжается и по сию пору.

– Уверена, что он с должным почтением отнесется и к миру, и к помолвке, – заверяю я его.

Этот мальчик, который выглядит как мужчина, мальчик, на плечах которого лежит серьезная мужская ответственность, винит меня там, где замечена рука Арчибальда, строящего нам козни.

– Это ты так говоришь! Но вспомни, сколько раз он сдерживал данное слово, когда речь шла о государственных делах или о женщине? Твой брат всегда делает только то, чего хочет, и прикрывает это напускной набожностью. Вот подожди, увидишь, как он обойдется с кардиналами в своем суде. Он получит то, что ему надо, а потом подаст это так, чтобы все думали, будто это воля Господня. Ну что же, со мной у него этот трюк ней пройдет.

Замок Стерлинг, Шотландия, лето 1529

Замок Стерлинг,

Шотландия, лето 1529

Я жду письма от Марии, потому что знаю, ей захочется самой рассказать мне о решении, которое будет принято на суде легатов по делу нашего брата. Когда это письмо приносят, увязанное лентами и запечатанное тяжелыми печатями, чтобы не допустить прочтения кем-нибудь другим, кроме адресата, я не знаю, чего от него ожидать. Стоит ли надеяться на то, что кардиналы провозгласили брак Генриха недействительным, или на то, что они велели ему оставаться с женой. Я нисколько не сомневаюсь в том, на чьей стороне Мария: она всегда была верной последовательницей Екатерины, потому что никогда не видела от нее ничего, кроме тепла, нежности и поддержки. Они были истинными сестрами друг для друга. Для меня же Екатерина была неоднозначной фигурой. И дело не в том, что я отвергаю ее как сестру, задумываясь о том, хочу ли я видеть ее на троне Англии. Она сама отталкивала меня раз за разом. Обладая полнотой власти, она нанесла моей жизни сокрушительный удар, а оказавшись под ударом сама, она потребовала моей помощи.

«Анна Болейн занимает не принадлежащее ей положение!» – Мария начинает письмо без единого слова приветствия, и все ее исписанное нервным почерком послание исполнено гнева и возмущения. Я расправляю лист на коленях и бросаю взгляд в окно, выходящее на озеро и холмы за ним. Яков сегодня уехал верхом на весь день и не вернется до ужина. У меня достаточно времени, чтобы разобраться в каракулях сестры.