Вид у нее был далеко не торжествующим. Она скользила глазами по приемной, молчаливо ища поддержки у каждого влиятельного человека, но Роберта словно не видела. Глаза королевы остановились на сэре Николасе. Она кивнула сэру Фрэнсису, затем перебросилась несколькими словами с Екатериной Ноллис, после чего улыбнулась Сесилу и подозвала к себе посла эрцгерцога.

Когда тот приблизился, Елизавета соизволила заметить Дадли и сказала:

– Здравствуйте, сэр Роберт. Примите мои соболезнования в связи с внезапной кончиной вашей жены. Какое печальное событие.

Роберт поклонился, чувствуя, как в нем нарастает гнев, заглушая горе. Он боялся, что его может вытошнить на виду у всего двора. Однако ему удалось справиться и ничем не выдать чувств, бушевавших внутри.

– Благодарю вас за добрые слова, – ответил он, глядя на любопытные лица придворных. – Спасибо всем за ваши соболезнования. Для меня это было огромной поддержкой.

Он отошел к оконной нише и встал там, повернувшись к залу спиной, наедине со своим горем и мыслями.

Томас Блаунт нашел сэра Роберта в конюшне. На следующий день была назначена большая королевская охота, и лорд Дадли придирчиво осматривал коней и упряжь. На конюшенный двор вывели сорок две лошади под блестящими мягкими кожаными седлами. Они стояли в несколько рядов. Сэр Роберт медленно ходил между ними, внимательно проверяя каждое седло, попону и стремя. Конюхи замерли возле лошадей, как солдаты на параде.

Животные вели себя менее спокойно. Они перебирали ногами. Чувствовалось, им не слишком уютно, невзирая на чисто отмытые бока, смазанные копыта и расчесанные гривы.

Сэр Роберт не торопился, однако все обнаруженные им недостатки были мелкими и легко устранимыми.

– Все в порядке, – наконец подытожил он, обращаясь к конюхам. – Вечером их покормите, дадите воды, и пусть себе спят.

Дадли повернулся и заметил терпеливо ждущего Томаса Блаунта.

– Идем ко мне, – распорядился он и остановился, чтобы потрепать по шее свою лошадь. – Только ты не меняешься, моя дорогая, – сказал он ей. – Была и остаешься верной мне.

Блаунт уже ждал его у окна.

Роберт снял перчатки, швырнул на стол хлыст, уселся и спросил:

– Все сделано?

– Да, как надо, – сказал Блаунт. – Была допущена лишь небольшая оговорка во время проповеди.

– Какая?..

– Пастор-глупец назвал ее трагически убитой, а не умершей. Потом он исправился, но собравшихся это немного резануло.

– Оговорка? – прищурился Роберт.