– Спасибо за заботу, но это лишнее.

Джейн заплатила больше, чем требовалось, – рассчитывала, что носильщики закончат на сегодня свои труды, пойдут в паб и размоют воспоминания пинтой-другой доброго эля.

Они приподняли шапки в знак почтения и скрылись. Джейн ступила на порог обшарпанного дома, провонявшего мочой и грязной ветошью. Ее встретила женщина в несвежем чепце, обтрепанном платье и фартуке с пятнами неизвестного происхождения.

– Вас звать Мари? – спросила хозяйка.

Джейн опешила.

– Гийомова жена? – уточнила женщина, с трудом выговаривая непривычное имя.

Гийом – французский вариант имени «Уильям»; так называли графа при французском дворе.

– Да-да, я – Мари, – заулыбалась Джейн.

Мари, или Мэри – имя сестры Уильяма.

– Где мой супруг?

– В мансарде оба, и он, и сестрица ваша. Там тесновато, ну да зато мимо никто не шастает. Сколько пробыть изволите?

– Самое большее – двое суток.

– Оттудова вид знатный открывается, как муженек ваш и заказывал, – сообщила хозяйка, втянув воздух со свистом, причиной которому были отсутствующие нижние передние зубы.

– Вид на Лондон? Как любезно с вашей стороны. Спасибо.

– Не на Лондон, ваша милость! – усмехнулась женщина. – Не на Лондон, а на место казни лордов-якобитов.

Уинифред, уже стоявшая на расшатанных ступенях, похолодела; Джейн знала, что озноб не имеет отношения к лихорадке.

До сих пор Джейн полагала, что мистер Миллс нашел для Уильяма место, где никто его не знает. А тут хозяйка трогает себя за кончик носа, заговорщицки усмехается.

– Ну вы и умница, миледи. То-то светлая головка! Подумать, как этот наш король с вами поступил. Может, у них в Германии знатные леди и терпят этакое обхожденье, да только здесь ему не Германия. Не извольте беспокоиться, миледи, будете в целости и сохранности. Вы среди друзей.

Джейн перевела дыхание.

– Вы очень добры, спасибо, – пролепетала она.