Когда Алекс протиснул правую руку между собой и телом жены, его пальцы заскользили по её влажной коже между бёдрами, и он осторожно начал ласкать её кончиками пальцев, дразня и то и дело оттягивая момент наслаждения. Элисон казалось, что так он наказывает её за что-то, ибо стоило ей почувствовать, как тяжесть и напряжение обостряются и вот-вот спадут, Александр убирал руку и продолжал гладить её живот, а затем всё повторялось.

Долгий, настойчивый поцелуй был неожиданно прерван, и Элисон громко вздохнула, потеряв мягкие губы своего мужа. Дальше же всё, что она могла чувствовать, были его руки, ласкающие её тело; как нежно он сжимал в ладонях её груди, проводя пальцами по напряжённым соскам, опять и опять, и Элисон не могла сосредоточиться на каком-то одном чувстве, движении, или звуке. Она лишь поняла, что ничего подобного никогда не испытывала. В конце концов, всё её тело было расслаблено, жжение и сладкая боль между бёдер ослабли, и сейчас она нежилась от прикосновений горячих пальцев, томно двигаясь и иногда запрокидывая голову.

В какое-то мгновение ей вдруг захотелось сказать, что он сводит её с ума, а затем умолять развязать ей руки, чтобы она могла доставить ему такое же удовольствие, но просто не успела этого сделать. Он отстранился так неожиданно, совершенно прекратив касаться её, и девушка сама подалась вперёд, когда вдруг ощутила горячее дыхание на своём животе и поняла, чего хочет её муж. Он приподнял её бёдра своими большими руками и прижался ртом к её влажному лону. Элисон закричала, отчаянно и громко; её тело вмиг напряглось, и девушка дёрнулась на постели в предвкушении самого долгожданного момента.

«Какой он горячий!» — вот всё, о чём она успела подумать, прежде чем Александр вдруг выпрямился над ней за секунду до того, как подарить жене невероятное блаженство.

— Нет, нет! — почти закричала Элисон, отчаянно пытаясь высвободить руки, но Алекс прижал её запястья к кровати.

— Маленькая, нетерпеливая проказница! — сказал он всё так же насмешливо. — Ничего-то ты ещё не понимаешь.

Он крепко поцеловал её в губы, заставив ощутить свой собственный вкус, затем скользнул языком по шее, между грудей и вновь повторил свою пытку, подведя Элисон к самому краю, но так и не дав ей разрядки. Лишь когда её голос почти охрип, а тело прекратило подчиняться, лишившись всяких сил, Александр осторожно перевернул её на живот, поставил на колени спиной к себе, подтянув её бёдра как можно выше, и очень медленно вошёл в неё сзади. Сквозь собственный, похожий на звериный, приглушённый рык он услышал, как его жена застонала, и от этого звука у Александра пошла кругом голова. Но он поклялся не терять контроля, нет, только не сейчас.