С минуту он шел молча, задумавшись.

– Ммфм, однажды мне попало за то, что я бросал камнями в цыплят, потом за то, что я гонял коров, они перепугались и не давали их доить… Еще раз, помню, за то, что съел варенье с пирогов, а пироги оставил так. Н-ну, выпустил лошадей из конюшни, забыл запереть ворота. Сжег солому с голубятни – это вышло нечаянно, то есть неумышленно. Терял школьные учебники, это уже умышленно…

Он замолчал и пожал плечами, когда я невольно расхохоталась.

– Самые обычные вещи. Еще чаще мне доставалось за то, что не вовремя раскрывал рот.

Он фыркнул от смеха, вспомнив еще о чем-то.

– Один раз моя сестра Дженни разбила кувшин. Это я разозлил ее. Дразнил, она потеряла терпение и запустила в меня кувшином. Отец вошел и спросил, кто это сделал. Дженни испугалась и ничего не сказала, только посмотрела на меня широко раскрытыми испуганными глазами, они у нее голубые, как у меня, но красивее, с густыми черными ресницами. – Джейми снова пожал плечами. – Ну, я и сказал, что кувшин разбил я.

– Это было очень благородно с твоей стороны, – съехидничала я. – Твоя сестра, наверное, была тебе очень благодарна.

– Да, наверное, была бы. Но дело-то в том, что отец все время стоял за приоткрытой дверью и видел, как оно было на самом деле. Он выпорол сестру за разбитый кувшин, а мне досталось вдвойне – за то, что дразнил ее, и за то, что соврал.

– Это же несправедливо!

– Наш отец не всегда был ласков, но обычно он был справедлив, – невозмутимо возразил Джейми. – Он сказал, что правда есть правда и люди должны отвечать за свои поступки, а это верно.

Он покосился в мою сторону.

– Но он еще добавил, что я поступил по-доброму, приняв на себя вину, поэтому он предлагает мне наказание на выбор – либо вытерпеть порку, либо остаться без ужина.

Джейми снова засмеялся, покачав головой.

– Он меня хорошо знал. Я, разумеется, предпочел порку.

– Да уж, ты не что иное, как ходячий аппетит, – заметила я.

– Да, – согласился он без всякой обиды. – Я всегда этим отличался. Ты тоже, обжора ты этакий, – обратился он к своему коню. – Погоди немного, пока остановимся отдохнуть.

Конь то и дело тянул морду к пучкам травы на обочине, и Джейми дернул повод.

– Да, отец у нас был справедливый, – продолжал он. – И сознавал это, хотя в то время я, конечно, этого не понимал. Он не заставлял меня дожидаться наказания, а наказывал сразу после проступка или же как только узнавал о нем. И всегда делал так, чтобы я знал, за что получаю трепку, но разрешал мне при разборе дела поспорить с ним, если я хотел.

Так вот ты какой, подумала я. Этакий обезоруживающий хитрец. Я сомневалась, что ему удастся умилостивить меня, вывернувшись при первой возможности наизнанку, но пусть его постарается.