– Пойдем, я приготовлю что-нибудь. Бросай свой мешок здесь, никто его не тронет. Тут нормальный народ. – Он скорчил гримасу. – Если бы, конечно, не эти чертовы мотоциклы… Итальянцы гоняют на них с утра до ночи, говорю тебе. А так ничего, нормальные ребята. Сам увидишь.

Свистун откинул парусиновый полог палатки, чтобы Ган мог войти. Рядом с центральным шестом стояла небольшая печка, сделанная из бидона из-под керосина. Свистун сунул в нее несколько веток и развел огонь. Он поставил на печь консервную банку с водой, бросил в нее щепотку чаю и достал еще две пустые банки в качестве кружек. Потом вытащил сковородку, все еще в жире после предыдущего использования, и начал смешивать стандартное тесто для пресной лепешки – мука, вода, сода.

– Варенья у меня нет, – извиняющимся тоном сказал Свистун. – Но зато есть немного светлой патоки. Купил за четверть цены.

– Я такой голодный, что вылизал бы даже этот жир.

Свистун размешал чай, кипящий и почти черный, и разлил его по банкам.

– Выходит, ты какое-то время был без работы?

– Да. С войны возвращаются ветераны. Калеки с медалями на груди. Мне с ними трудно тягаться.

Свистун сунул Гану в руку обжигающую банку с чаем, и тот взял ее своими загрубевшими пальцами, даже не поморщившись.

– Тебе отняли ногу?

– Да.

– Болит?

– До чертиков.

Свистун передернул плечами.

– А меня проще было бы убить. У меня бы смелости не хватило лечь под нож. При одной мысли об этом меня уже выворачивает наизнанку. – Он расхохотался так сильно, что по подбородку сбежала струйка слюны. – Вот что бывает, когда у человека вся семья состоит из сплошных баб! Это делает мужчину мягким, как масло!

– Ну и как там твои девочки? – Ган вспомнил пятерых его дочерей, все погодки, светловолосые и славные. Свистун не мог смотреть на них без слез, любовь изливалась из его глаз в буквальном смысле.

– Все замужем. За нормальными мужиками. Слава богу! Никто из них не пьет и волю рукам не дает. – Он с гордостью улыбнулся. – Угадай, сколько у меня внуков?

– Ну, и сколько?

– Двенадцать! А хочешь знать, сколько из них девочек? Одиннадцать! – Свистун сиял, даже когда вроде бы жаловался. – Одиннадцать девчонок, черт побери! Как будто у меня в жилах не сталь, а сахарный сироп. Ну как это может быть, чтобы у такого старого черта, как я, были сплошные девчонки в семье?

Ган, ухмыляясь, прихлебывал чай, пока Свистун разогревал сковороду. Растопленный жир шипел и пузырился вокруг клякс теста, и от этих запахов желудок его начал урчать и жалобно стонать.

– А моя жена… Ты еще помнишь мою Пиппу? – спросил он.