Антон совершенно этого не желал, и я тихо порадовалась сему факту.

– Не кольца, – вновь лучезарно улыбнулась я, жестом фокусника доставая из сумки небольшую темно-синюю бархатную коробочку. – Тропинин, ты такой дурак! – не преминула объявить я.

Мне показалось, что он выдохнул от облегчения и решительно взял коробочку.

– Что это? – полюбопытствовал он.

– Открой.

И он открыл мой подарок, ставший предлогом для последней встречи в терминале аэропорта. Я не была особым оригиналом, в отличие от своих родственников и, наверное, самого Антона, а потому подарок мой был простым, без особых изысков – серебряный широкий браслет с гравировкой ручной работы на обеих своих сторонах. На внешней была изображена звуковая волна, на внутренней – несколько слов от меня.

Тех самых, важных.

Антон с интересом рассматривал браслет.

– Пока что я могу дать тебе немногое, – сказала я негромко, отчего-то глядя в пол, – хотя ты заслуживаешь намного большего. Но…

– Мне достаточно, – перебил Кей, надевая браслет на широкое запястье – украшение оказалось ему впору. – Спасибо. Правда, спасибо.

Наши взгляды встретились, и я с облегчением поняла по его глазам, что браслет понравился ему.

– Что ты записала? – спросил Антон, все же обнимая меня – очень легко, словно я была не человеком, а хрустальной статуей. Я с трудом прогнала непрошеные слезы.

– Как ты догадался?

Гравировка действительно была изображена в виде звуковой волны моего голоса. Я записала небольшое послание, которое мастер преобразил в волновую картинку, а после перенес и на серебро.

– У меня хорошая интуиция, – усмехнулся Антон. Его губы касались моего лба.

– Я хотела, чтобы ты расшифровал эту звуковую волну, но мастер сказал, что этого сделать не получится. Поэтому скажу тебе так, – отвечала хрипло я, наслаждаясь последними объятиями. – Все просто. Я тебя люблю. Банально? – прошептала я. Голос охрип от душивших слез, но я не давала им волю. Нельзя.

– Искренне.

Мы смогли отвоевать у времени еще один час, ставший нашим.

Стояли, не замечая всего этого людского потока, не слыша голосов и автоматизированных объявлений о прибытии рейсов, растворившись друг в друге – словно в последний раз.

А потом появился Арин, нагруженный сумками, как вьючный осел, хотя по его совершенно безэмоциональному флегматичному лицу сложно было сказать, что он недоволен. Как и Тропинин Арин был «замаскирован»: капюшон худи закрывал глаза и скрывал длинные черные волосы.