Встреча с ним принесет им лишь очередные мучения. От ее внимания не укрылись страдания, которые терзали его. Сейчас Уильяма отвели обратно в темницу. До утра она не будет с ним видеться. К этому времени она, возможно, сможет больше не плакать, да и любовные страсти, которые сейчас ее одолевали, немного улягутся.
Сейчас ей хотелось заползти в свою постель и всецело отдаться сну. Капли дождя тяжело барабанили по кровле. Повернувшись, Тамсина принялась расстегивать крючки кожаного дублета. Стянув сапоги, чулки и бриджи, девушка осталась в одной льняной сорочке. Пальцы теребили подол, от которого Уильям оторвал полоску ткани, чтобы перевязать ее отца в ту ночь, когда они сидели в темнице Масгрейва.
Тамсина помнила, каким великодушным и предупредительным он был. Его доброта и терпение к ней научили ее быть добрее и терпеливее к самой себе. Она не могла понять, как и почему он решился погубить Дженни Гамильтон. Только лишь ради того, чтобы отомстить ее отцу?
Господи! Как же ей хотелось ему верить! Отказав Уильяму в доверии, она утратила веру в себя. Две нити их жизни переплелись вместе подобно двум шелковым нитям, которые вместе образуют более прочный и красивый шнурок.
Тамсине хотелось верить в невиновность Уильяма, однако тот косвенно подтвердил, что причастен к тому, что произошло с Дженни, и к тому, что замыслил Масгрейв. Следовало бы остаться, задавать вопросы, выслушивать ответы и постараться понять его. Но она позволила своей вспыльчивости взять верх над ней, самой разрушить то, что возникло между ними.
Уставшая и измученная от этих мыслей, девушка подняла руки вверх и принялась вынимать булавки из прически, желая избавиться от шелковой сетки. Вынув булавки из слоновой кости и сняв сетку, девушка остановилась. Ее прическа казалась последним звеном, соединяющим ее с тем счастьем, которое она испытала в Рукхоупе. Однако все ее надежды пошли прахом. Она не станет цепляться за это напоминание.
Левая рука действовала медленно и неуклюже. Она, кажется, скорее запутывала волосы, чем распутывала их. С губ сорвалось несколько нетерпеливых звуков.
Капли дождя падали на кровлю. Грохот грома и последовавшая за ним вспышка молнии заставили ее вздрогнуть. Пальцы не могли развязать упрямый узел сзади. Она дернула его, а затем прикрыла глаза рукой и разрыдалась, сломленная невзгодами и усталостью.
– Девочка, иди сюда, – послышался сзади голос Уильяма.
Громыхнуло. Сердце екнуло в груди. Девушка порывисто развернулась. Мужчина заключил ее в свои объятия. Удивленная Тамсина не оказала ни малейшего сопротивления. Ее злость показалась ей ничтожной по сравнению с той любовью, которую она к нему испытывала. Сопротивление растаяло, так и не родившись. Он прижимал ее к груди, а она горько рыдала.