Я вздохнула.

«А меня никто не ждет: ни в Москве, ни в Париже, ни в любом другом городе».

— Почти приехали, — сказал он. — Какой ваш дом?

Я назвала адрес и подумала:

«Странно! Еду по Парижу и не радуюсь».

Прислушавшись к себе, я не уловила никаких эмоций. Тихо, спокойно, нет трепетного ожидания, нет чувства связи между мной и Парижем. Почему? Может быть, за прошедшие три месяца ниточка порвалась? Или, потеряв дедушку, я утратила чувство радости?

— Вот и приехали.

— Спасибо!

Я расплатилась и, поколебавшись немного, дала десять евро чаевых.

— Вам донести чемодан? — засуетился шофер.

— Если не трудно.

— Всегда готов услужить очаровательной женщине!

«Как он оживился!» — направляясь к знакомому подъезду, подумала я.

— До свидания, мадам! Приятно было с вами поговорить.

— Счастливого пути!

Я поднялась в квартиру и, поставив чемодан, оглянулась. Все как и было. Вещи стоят, картины висят, платья пылятся в шкафу. А посреди этого великолепия стою я, жалкий потомок князей Лопухиных и Шаховских. У меня нет ни радости оттого, что я в Париже, ни восторга от мысли, что все это богатство — мое, ни гордости за принадлежность к великим княжеским родам.

«Может быть, я просто устала? Так устала, что чувствую — в жилах словно холодная вода с примесью тоски и одиночества».

* * *

Два дня я пыталась настроиться с Парижем на одну волну. Как прежде, сидела под сводами собора Нотр-Дам, однако божественной энергетики не чувствовала. Стояла на набережной Сены и не видела реки. Гуляла по саду Тюильри и не ощущала трепета перед многовековой историей. Казалось, что и я, и город погрузились в липкую испарину. Такое состояние мне не нравилось. Пытаясь из него выйти, я заставляла себя идти по новым маршрутам и искать новых впечатлений. Эйфелева башня, Марсово поле, дом Инвалидов, храм Мадлен, дворец Шайо. Душа по-прежнему спала и не хотела отзываться на то, что составляет красоту и славу Парижа.

Измучившись от пустоты, я отправилась в Латинский квартал. Мне захотелось побывать там, где голоса студентов заполняют многочисленные кафе, где под шелест каштанов родители гуляют с детьми. Однако, очутившись в знаменитом квартале, я не увидела ни студентов, ни детей. Лето внесло свои коррективы: студенты разъехались по домам, а дети — за город. Зато я увидела русских туристов, рассматривающих Сорбонну и внимательно слушающих гида.