Меня подхватил отец Анечки, и, махнув рукой Нюте, садившейся в другую машину, я устало опустилась на переднее сиденье «Ауди».

— А где Анечка?

— Прощается с ребятами. Я вас отвезу и за ней вернусь.

Машина неслась по пустым улицам, я смотрела в окно и думала:

«Вот уже четвертый раз заканчиваю одиннадцатый класс: первый — в семнадцать лет, второй — в двадцать восемь, третий — в тридцать три, четвертый — в тридцать семь. Сколько выпусков — впереди? И будут ли они вообще?»

Я знала, что одиннадцатый «Б» меня не забудет. Ребята будут звонить, приходить, раз в год мы обязательно будем собираться у меня дома. Но это уже будут другие встречи, другие взаимоотношения, другие разговоры, В этих разговорах появятся новые оттенки, новые нотки, новые темы. В них, безусловно, будут присутствовать воспоминания, и вопрос «А помнишь?» не раз прервет рассказы о замужестве, детях, работе. Первое время нам будет не хватать друг друга, затем настоящее поглотит прошлое, и мы разойдемся в разные стороны.

Однако у нас всегда будет точка, где время от времени наши дороги обязательно сойдутся. И эта точка — лицей. В этом слегка старомодном здании осталось детство, которое еще долго будет смотреть с фотографий, развешанных на стендах по всему лицею. Однако большая его часть останется в лицейском воздухе и составит особую, невидимую субстанцию, которая будет присутствовать в разговорах, выступлениях, голосах сотен детей, пришедших в лицей. И каждый раз мы, учителя, пытаясь уловить голоса прошлых выпусков, будем напряженно прислушиваться. Однако звонок, топот ног, новые разговоры и проблемы потребуют нашего неустанного внимания, и, вздохнув, мы начнем все сначала.

— Вот и приехали!

Голос Игоря Владимировича вернул в действительность, и я очнулась.

— Устали? — с сочувствием спросил он.

— Нет, просто задумалась. Грустно после выпускного вечера возвращаться домой. Кажется, из жизни ушло что-то хорошее и бесконечно родное.

Игорь Владимирович кивнул и, устремив на меня большие глаза, по-мальчишески улыбнулся и сказал:

— Я сегодня первый раз смотрел выступление учителей. И знаете, глядя на вас, стоящих на сцене в трогательных розовых юбках, я подумал: «Как жалко, что у меня не было таких учителей!»

Он помолчал и добавил:

— Наверное, именно вы — по-настоящему счастливые люди!

— Насчет первой мысли — не возражаю, а вторая пришла к вам из-за эйфории праздника, — заметила я.

— Вы меня не поняли! Я имел в виду то, что вы работаете в особой среде, еще не испорченной.

— Пожалуй, с этим утверждением соглашусь. Мне оно тоже приходило в голову. Может быть, именно поэтому я и задержалась в лицее. А что касается учителей, скажу вам так: большинство из них — одинокие люди.