Шар стал расти. Он становился больше и больше и наконец превратился в старую знакомую — Обиду. Крупные седые букли касались моего лица, резкий старческий запах лез в ноздри, трудно было вздохнуть.

— Истину говорила, помнишь? Хороших мужчин — нет, все они — сволочи!

— Неправда! — воскликнула я, и в памяти пронеслись два образа: один из них — отец, другой — Дмитрий Павлович.

— Утру предшествует ночь! — прошелестели они и растаяли.

Шар приподнялся, стало легче дышать.

— Какое утро? — возмутилась Обида. — Ночь, кругом только ночь!

Я попыталась найти точку опоры и встать. Тщетно! Вокруг была пустота. Абсолютная пустота! Ни кожаного сиденья, ни старухи — ничего! Я вскрикнула и понеслась вниз.

— О-хо-хо! Догорела свечка! — послышалось сверху. — Догорела!

Темный туннель становился все шире, и меня охватила паника.

«Боже, как страшно! — мысли метались в голове и искали выход. — Неужели впереди — смерть?»

Передо мной появился свет. Он летел навстречу и напоминал озеро. Вместе со светом несся ветер. Он сделал крутой вираж и, подхватив меня, повернул назад. Я обернулась и увидела старуху. Огромный рот, вывернутые губы. Старуха что-то кричала, и ее крик походил на вой. Откуда-то сверху послышался нарастающий рокот, и вот уже оглушительный гром сотряс все окружающее пространство. Стены туннеля раскололись, и в появившемся просвете показался орел. Он летел ко мне и раскидывал клочья туннеля в стороны.

— Спасите ребенка! — донесся голос старухи.

Орел схватил меня за шиворот и перекинул на спину. Он взмыл вверх, и в открывшейся синеве меня озарило.

Я — беременна! Как же все просто! Лето, крохотный ребенок — все сходится!

От радости закружилась голова, и, глубоко вздохнув, я уткнулась в белые перья. Морис, клубок голых тел, жаркое дыханье страсти растворились в пространстве и улетели в прошлое. В моем настоящем их больше не было. Сейчас существовали — ребенок, я и белый орел. Хотя нет! С нами летел Тот, без которого не было бы ни меня, ни моего крошечного сына, ни любви. Да, да, любви! Она разливалась в моей душе и заполняла каждую клетку. Я готова была любить всех: Варьку, Нюту, моих маленьких крестников, Ляльку, старуху-гадалку, Мориса, подарившего мне сына.

— Сына, моего сына! — прошептала я.

Орел повернул голову, и в его мудрых глазах я увидела свое счастье. Оно было таким маленьким, таким слабым и хрупким, что мне стало страшно. Вдруг потеряю, упущу его!

Почувствовав мое беспокойство, орел завис и стал медленно снижаться. Он пролетел над Парижем, пригородами, полями и, догнав мчавшееся по дороге такси, опустил меня на кожаное сиденье.