Она кивает.

– А ты?

– Трудно уснуть, когда ты так ко мне прикасаешься.

Она смеется и, приподнявшись, перекидывает ногу через меня, чтобы усесться на мои бедра.

– Ой, это хорошо.

Джордан стягивает футболку через голову, и я тут же прижимаю ладонь к ее животу, где растет мой маленький сын или дочь.

Она ухмыляется мне и игриво склоняет голову набок, а я вновь вижу перед собой девушку, которая ползала по полу кинотеатра. Уже тогда Джордан стала моей.

– Я люблю тебя, – говорю я.

Опустившись, она нависает надо мной и смотрит мне в глаза, пока моя рука скользит по ее груди.

– Ой, подожди, – она выпрямляется и тянется к столику, чтобы задуть свечу.

– Нет, оставь ее, – прошу я, скользя членом по ее бедрам. – Я хочу видеть тебя.

Джордан косится на меня.

– А ты запер дверь?

Я кривлюсь.

– Проклятие.

Ну почему я всегда об этом забываю? Ведь большую часть жизни у меня были дети.

– Мы же не хотим, чтобы мальчики глазели на нас? – с улыбкой возмущается она.

А затем на мгновение закрывает глаза и, вновь открыв их, медленно задувает свечу. Комната тут же погружается во тьму, если не считать лунного света, который мерцает из-за капель дождя на стене нашей спальни. И я вижу, как она вновь опускается ко мне.

Я сжимаю ее бедра, притягивая их ближе к своему члену.