Беннетт сидел на ступенях. Я присела рядом с ним, завернула лед в полотенце и поднесла к его лицу, не зная, с чего начать.

– Приложи к глазу, – подсказал он.

Я осторожно приложила лед к распухшему глазу. Беннетт скривился.

– Полегче. – Он забрал у меня полотенце со льдом, а я принялась осматривать его лицо.

– Ты будто под поезд попал.

– Поверь, Джексону гораздо хуже.

– Он в больнице?

– Если бы мне не помешали, точно бы уехал на «Скорой».

– Там был кто-то еще?

Беннетт ухитрился принять смущенный вид даже с распухшими губами и синяком под глазом.

– Рассказывай, – потребовала я, хотя уже догадывалась, что он скажет.

– Какая-то девушка из его офиса. Она была с ним, когда я пришел.

– Вот ведь подонок.

– Так я ему и сказал, только использовал выражения покрепче. Потому и наподдал напоследок. Наверное, нос сломал.

– Вот и хорошо. – Я еще раз внимательно оглядела Беннетта. Синяки даже добавили ему привлекательности. – Но зачем?.. Ты уходил такой злой на меня, у тебя на лице было написано отвращение. Я боялась, ты больше не захочешь со мной разговаривать.

Он широко раскрыл здоровый глаз от недоумения.

– Да, я злился, только ты тут ни при чем. За что мне на тебя злиться, Ларкин? Ты всегда была бесстрашной и свободной духом, такой оригинальной и самобытной. Помнишь тот конкурс талантов?..

– Пожалуйста, не надо.

Беннетт улыбнулся и тут же скривился от боли.

– После того что сказал Джексон, я разозлился на самого себя. Все были в курсе происходящего, кроме меня. Наверное, я витал в облаках и прослушал, а может, ребята понимали, что я этого не допущу, поэтому ничего мне не сказали. Нужно было сразу выбить из Джексона все дерьмо. Может, мне удалось бы уберечь тебя от того, что случилось сегодня. Может, мне удалось бы уберечь тебя и тогда, будь я более внимательным. Прости меня. Понимаю, уже слишком поздно, но мне очень жаль, и я прошу у тебя прощения.