У меня в груди потеплело. Сердце как будто увеличилось, раздвигая ребра, мешая дышать. Я осторожно взяла Беннетта за руку, стараясь на трогать разбитые костяшки, и поцеловала ее.
– Спасибо. Понимаю, этого недостаточно, но я очень, очень тебе благодарна.
Он глянул на меня здоровым глазом, и мое сердце затрепетало. Это же Беннетт, друг детства, парень, устраивавший овации на каждом моем выступлении. Он назвал меня бесстрашной, свободной духом, оригинальной. Похоже, впервые в жизни я сама готова в это поверить. Я прижалась лбом к его плечу, вдохнула знакомый, но в то же время такой притягательный запах.
– Я понятия не имела, что все это было на спор. Если бы знала, никогда бы не пошла с ним снова. Даже моя глупость имеет пределы.
Беннетт улыбнулся:
– Ларкин?
– М-м-м?..
– Знаю, ты не любишь вспоминать тот конкурс талантов, но я хочу открыть одну тайну, которая, может быть, заставит тебя изменить мнение.
– Какую?
– В тот вечер я понял, что влюбился по уши, и до сих пор люблю тебя.
Я открыла рот, чтобы ответить, или вздохнуть, или и то и другое, однако мне удалось выдавить только жалкое «Ой».
На крыльцо выглянула Сисси в клетчатом дедушкином халате и старомодных бигудях, закрепленных заколками-невидимками – по ее мнению, эти неудобные штуки работают лучше, чем электрические плойки и прочие хитроумные приспособления, придуманные человечеством за последние сорок лет.
– Я услышала голоса. – Тут она разглядела Беннетта. – Ничего себе! Заходи-ка в дом.
В коридоре появилась Битти, и пожилые дамы принялись суетиться вокруг Беннетта. Сисси наполнила миску теплой водой, а Битти усадила его за кухонный стол.
– Какой ты красавчик, – подмигнула она ему. – Мне нравится твой брутальный вид. Надо полагать, это Джексон?
Беннетт кивнул.
– Хорошо. Надеюсь, он выглядит еще хуже, а если нет, я пойду и отделаю его сумочкой.
Сисси села на кухонный табурет и обмакнула полотенце в воду.
– Похоже, Джексон вовсе не такой славный парень, как я предполагала.
Битти расхохоталась, но тут же закашлялась и похлопала Беннетта по разбитой руке.