– И только ли в фотографиях дело? Или же она подозревает… –
– Надеюсь, что нет. – Голос Эверетта был мрачен.
– Неужели то, что я сделала без ее ведома, настолько ужасно? – прошептала Лео. – Заставила тебя полюбить меня.
– Лео. – Ей не стоило смотреть на него в этот момент: она увидела на его лице всю боль любви длиной в двадцать лет, которую ему пришлось скрывать, но которая никуда не делась.
Она резко затормозила у тротуара.
– Мы на месте, – сказала она, заставив себя оторвать от него взгляд.
Внутри кафе-автомата она уже заметила женщину в униформе медицинской сестры, пьющую молочный коктейль.
– Я принесу кофе, – сказал Эверетт.
– Спасибо.
Лео села за столик напротив женщины.
– Вас зовут Сара?
– Это я, – ответила женщина.
Эверетт принес кофе, и Лео бросилась в омут с головой.
– Джоан говорила вам, что нас интересует девочка, которую она принесла в родильный дом миссис Паркер в феврале 1920 года? – спросила она.
– Да, говорила, – ответила Сара. – Это было ужасно.
– Что именно? – вмешался Эверетт, и Лео без труда расслышала тревожные нотки в его голосе.
– Понимаете, это был мой первый рабочий день, и, когда пришла Джоан, она велела мне ухаживать за ребенком, которого принесла, а потом исчезла, чтобы помочь кому-то при родах. Вскоре мне передали еще одного ребенка, а потом стали кричать на меня. Джоан что-то орала насчет крови, а миссис Пи визжала, что я должна разобраться с ребенком, потому что он стоит кучу денег, так что в конце концов я просто разрыдалась. – Сара вздохнула. – До той поры мне доводилось лишь бинтовать мелкие порезы, и я согласилась на новую работу, потому что у меня было пятеро сестер и нам нужны были деньги, но о таком я и подумать не могла.
Эверетт достал портсигар и предложил его сначала Лео, а потом Саре, которая одну сигарету вставила в рот, а вторую заложила за ухо. Эверетт дал им прикурить, после чего спросил:
– Вам известно, что случилось с теми новорожденными?