– Я справлюсь.

Руби подняла стакан и провозгласила:

– За Коннора и Уэстона! За то, что они откликнулись на зов долга!

– Вообще-то, – заметил Уэстон, – Коннор взял телефон и сам лично позвонил долгу – спросить, не нужно ли чего, но твой тост тоже сойдет.

Мы рассмеялись и осушили стаканы. Я поскорее впилась в кусочек лимона, словно от этого зависела моя жизнь, надеясь, что мой желудок не отвергнет эту порцию алкоголя и она не вылезет обратно. В этой борьбе я победила и разом ощутила приятное тепло и легкость.

Мы играли в бильярд, смеялись, пили пиво и текилу. Под воздействием выпитого я словно пребывала в невесомости, но ограничилась двумя рюмками и пила очень много воды. Впрочем, пол все равно качался у меня под ногами, я то истерически хихикала, то впадала в болезненную задумчивость и никак не могла остановиться где-то посередине.

Наконец мы с Руби уселись на высокие табуреты и стали смотреть, как Коннор и Уэстон играют. Они отпускали какие-то идиотские замечания, смеялись и безжалостно друг друга подначивали. Заиграла песня «Wicked Game» Криса Айзека, и мне наконец стало капельку веселее.

– Так, мне хватит, – проговорила Руби. Коннор и Уэс между тем сняли свои рубашки, оставшись в джинсах и белых майках. – Господи боже, по-моему, все мужчины должны пройти через тренировочный лагерь, если пребывание там приводит к таким результатам. – Она толкнула меня локтем. – Только посмотри на своего парня.

Я подняла глаза и сквозь алкогольную дымку увидела Уэстона.

«О боже, одни только его руки…»

Его стройное тело стало просто совершенным. Глубокий вырез майки частично открывал смуглую грудь, блестящую от капелек пота. Я обвела взглядом совершенную линию его плеч и рук, пока Уэстон, наклонившись над бильярдным столом, прицеливался.

«Это не твой парень».

От этой мысли я почти протрезвела.

В два часа ночи закусочная «У Рокси» закрылась, и мы, шатаясь, вывалились наружу и побрели к ожидающему нас седану, в котором сидел нанятый водитель. Уэстон сам слегка покачивался, но помог Коннору сесть в машину – тот едва на ногах стоял. Мы сели в салон, и Коннор прислонился головой к оконному стеклу.

Всю обратную дорогу никто не проронил ни слова. Руби прикорнула у меня на плече, а Уэстон, снова занявший переднее сиденье, смотрел прямо перед собой и ни разу не обернулся.

Вернувшись в дом Дрейков, мы кое-как извлекли Коннора из машины. Он едва переставлял ноги, но все-таки шагал к дому, обеими руками обхватив Уэстона за шею.

– Я тебя люблю, – бормотал Коннор. – Правда, старик. Я хочу сказать, чувак, долбаная армия…