– Нет! Я умерла! – крикнула женщина и рухнула на подушку, очевидно потеряв сознание.

Запищали приборы, загорелись тревожные лампочки. Фиона распахнула дверь и закричала на весь коридор:

– Доктора Райли сюда! Немедленно!

Сэм Райли вбежал в палату. Обычно самый привлекательный хирург больницы успевал обменяться парой игривых реплик с хорошенькой рыжей сестричкой Макманус, но сегодня было не до разговоров. Эта пациентка обязана была выжить! Сэм приложил слишком много усилий, чтобы спасти жизнь пострадавшей, оставалось совсем немного.

– Что случилось? – быстро спросил он, приподнимая веко пациентки.

Судя по приборам, сердечный ритм стихал, но давление было очень слабым.

– Да ничего, – пробормотала Фиона. – Я открыла шторы, и она очнулась. Сначала поздоровалась и очень спокойно спросила, где находится. Я ответила, и тут она разволновалась, сказала, что умерла, и отключилась.

Райли смотрел на лежащую на кровати доктора Никки Робертс. В «Новостях» о ней говорили как о центральной фигуре в деле убийцы-зомби.

Хирург приложил немало усилий, чтобы вернуть Никки к жизни. Она потеряла критически много крови. К тому же пуля Луиса Родригеса раздробила ей кость под коленом, собрать которую оказалось непросто. Сэм Райли вел операцию много часов, но до сих пор не был уверен, что совершил чудо. Оставался риск инфекции. Впрочем, у Никки Робертс было здоровое сердце, и он надеялся, что организм справится.

– Отмените морфин, – распорядился Райли.

– Уменьшить дозу, вы хотели сказать? – уточнила Фиона.

Сэм перевел на нее суровый взгляд.

– Разве я так сказал?

– Ну, в общем, нет, – удивленно протянула медсестра. Впервые на ее памяти доктор говорил так холодно. Конечно, он чувствовал ответственность за пациентку, да и присутствие прессы и полиции создавало нервную обстановку. – Она же будет мучиться от боли.

– Ей будет лучше прийти в себя, – твердо сказал Сэм и перекрыл капельницу. – Поменяйте на хлорид натрия, ей надо восстанавливаться. И мне кажется, у этой леди весьма высокий порог чувствительности к боли. Видимо, сказывается привычка.

Он оказался прав. Когда полтора часа спустя Никки очнулась, ее нога пульсировала так, словно в рану вливали яд. Стиснув зубы, она нажала кнопку вызова и попросила у медсестры болеутоляющее.

– Могу дать ибупрофен с кодеином, – предложила Фиона виноватым тоном. – Доктор Райли запретил давать вам морфин и другие опиаты.

Было далеко за полдень, солнце заливало палату ярким светом и касалось подушки. Никки чуть отодвинулась, чтобы лучи не слепили глаза, и зажмурилась. Боль, раздиравшая ногу, напоминала ей о том, что она все-таки жива.