Никки не знала, как случилось, что она выжила. Последнее, что она помнила, – это холодное дуло пистолета у виска, приставленное Лу Гудманом, ее другом, спасителем, почти любовником. «Ты удивительно глупая женщина». Эти слова должны были стать эпитафией на ее надгробье. И все же Вселенная распорядилась иначе. Она так и не узнала, почему Лу Гудман желал ее смерти и почему застрелил Родригеса, если не для того, чтобы ее спасти. Бессмыслица, полная бессмыслица!

И что произошло потом, когда она услышала выстрел и отключилась? Ведь этот выстрел должен был разнести ее череп, как за пару минут до этого другой выстрел разнес череп Луиса Родригеса.

Фиона протянула пациентке две таблетки и стакан воды. Никки выпила ибупрофен, и ее затошнило. Какое-то время она боролась с дурнотой, а затем принялась задавать вопросы, однако медсестра не знала подробностей.

– Вас привезли на «скорой» с пулевым ранением в ногу, вы потеряли много крови. Вас тотчас повезли на операцию. Сделали переливание крови, а потом в течение девяти часов хирург Сэмюел Райли собирал по частям вашу кость. На данный момент прогнозы положительные. Остальное мне неизвестно. Доктор Райли сам расскажет вам более детально, – улыбнулась Фиона, и на щеках появились хорошенькие ямочки. – Я отправила ему сообщение, что вы пришли в себя, и он скоро зайдет. А еще к вам посетитель. Пока вас оперировали, он ждал в приемном отделении, потом уехал, но сейчас снова тут.

– Кто это?

– Полицейский, – ответила медсестра, тряхнув рыжей головкой. – Думаю, это он вызвал «скорую», которая вас доставила. Он очень переживал за вас.

Никки изумленно смотрела на медсестру. Гудман привез ее в больницу? Но разве он не пытался убить ее там, на складе? Или вся эта ужасная сцена была лишь плодом ее воображения, затуманенного большой потерей крови?

– А можно его позвать?

– Я сейчас уточню.

– Вы же вернетесь вместе с ним? – выпалила Никки, внезапно преисполнившись ужасом. – То есть побудете здесь, пока он не уйдет? Вдруг мне… что-нибудь потребуется?

Фиона с удивлением посмотрела на пациентку. Такая смелая и физически выносливая женщина явно выказывала признаки страха. А ведь даже без морфина она была способна мыслить трезво, не стонать, не жаловаться. Любой другой на ее месте выл бы от боли.

Быть может, она боится, потому что появление полицейского оживит воспоминания об ужасных обстоятельствах нападения?

– Конечно, я буду рядом, – мягко пообещала Фиона. – А если вы почувствуете усталость, просто дайте знать, и этот парень мигом вылетит вон.

Медсестра ушла, а Никки тревожно завозилась на кровати. Нога болела так сильно, что было совершенно невозможно найти удобную позу.