Ох, я терпеть не могла, когда мои мысли превращались в надписи с сентиментальных открыток.
Я воткнула беруши в уши и попыталась подумать о чем-нибудь другом.
Это избегание, да. И множеством способов. Мне нужно встретиться с реальной жизнью с открытым забралом. Нужно решить, хочу ли продолжать терять силы в Лондоне или… попробовать что-то новое.
При мысли о работе страх превращался в предвкушение удовольствия: когда я войду в кабинет Тони и уволюсь.
А кода я думала о мамах, я видела, что они не заламывают руки в ужасе от моего отъезда, а радуются за меня и за мое бостонское приключение. За возможность пожить там несколько лет.
Когда же я вспомнила о своей квартире, все, что я почувствовала… это пустота. Никаких сантиментов и никакой грусти из-за переезда. Все в ней, даже голубой пушистый ковер или белое покрывало в спальне, было связано с воспоминаниями о безумных деньках моих двадцати с небольшим. Или с Марком.
С Марком, так во многом похожим на меня. У нас было много общего: мы любили один и тот же паб на углу улицы, выпив, оба громко пели, громче, чем стоило бы нам обоим, начисто лишенным музыкального слуха. Мы любили цвет, звук и спонтанность. Но то была такая несерьезная, такая легковесная обыденность. Эта беспроблемная жизнь ничего не требовала от меня взамен.
И когда я немного отстранилась от всего этого, то заметила, что моя жизнь в Лондоне была легкой, но не удовлетворяла меня и никогда не сможет дать желаемое.
К сожалению, сейчас я хотела, чтобы за мной прилетел Дженсен, хотела иметь квартиру в Бостоне поближе к новым друзьям, золотистых ретриверов и детей, наряженных Суперменами и гоблинами. Моя лондонская жизнь застряла между днями на работе, которую я ненавижу, и вечерами за пинтой пива с перспективой потом вырубиться на диване. Забавно, но отпуск, который должен был внести изменения в мои алкогольные привычки, в итоге состоял из четырехдневной дегустации вин и пива и девяти дней в загородном доме с настольными играми и развратом. И я подумала, что мои друзья с нетерпением ждали событий, следующих после отпуска, поскольку у них, в отличие от меня, была реальная жизнь, в которую им хотелось вернуться.
Вот наглядный пример: из 326 электронных писем только три было не от магазинов типа «Хауз оф Фрейзер», «Дебенхэмс» или «Хэрродс». За все время отсутствия мне никто не звонил, хотя заходил Марк и почти полностью выпотрошил шкаф с продуктами.
Просто невероятный придурок.