Столкнувшись с реальностью появляющегося на свет из тела моей жены этого огромного ребенка, я внезапно растерял всю уверенность, что в истории человечества существовал хотя бы один статистический пример об успешном родоразрешении.

– А Уиллу? Ханне?

– Да.

Она наклонилась и издала рычание, которое перетекло в вопль. Потом, глубоко вдохнула и сипло спросила:

– А Джорджу с Уиллом П.?

– Джорджу позвонила Сара, – ответил я. – Дыши, Хло. И беспокойся лучше об этом, а не о них.

Я видел вблизи ее тело и видел ребенка на 4D УЗИ. И, конечно, я не большой эксперт в области физиологии, но просто не понимаю, как это может произойти тем способом, которым предполагается это делать.

– Ты уверена, что не хочешь эпидуральную анестезию, как только приедем на место? – спросил я, когда машина колесом попала в выбоину и Хлои вскрикнула от боли.

Она быстро замотала головой, продолжая дышать, надувая щеки и стиснув мою руку.

– Нет-нет-нет-нет-нет.

Пока она пропевала это коротенькое слово, я мысленно вернулся к тем моментам, когда мы запланировали наследование, оформили завещание и доверенности. Было ли там упомянуто, что я мог принимать решения в вопросах медицинской помощи и внезапных и сложных родах? Мог ли настоять на кесаревом сечении, как только мы приедем в больницу, чтобы избавить ее от боли, которую она собиралась терпеть?

– Ты отлично дышишь, Хло. Идеально.

– Почему ты спокоен? – затаив дыхание, спросила она. Ее лоб был мокрым от пота. – Ты так спокоен. Это меня пугает.

Я напряженно улыбнулся.

– Потому что знаю: ты справишься.

Я не имел ни малейшего гребаного понятия, что я должен делать.

– Я люблю тебя, – тяжело дыша, произнесла она.