Уже почти девять часов, а мы все еще в постели, пытаемся заставить себя заняться чем-то еще и не валяться в кровати весь день. Игра Небраски начинается в одиннадцать тридцать, и все подтянутся к одиннадцати.

Кстати о гостях, я понимаю, что все еще не знаю, придет ли Моника на вечеринку.

Поэтому я храбро спрашиваю:

– Эм, Филипп, что насчет Моники?

Он смотрит на меня как-то странно.

– Послушай, я в курсе, что у вас с ней все уже было серьезно, и, ну, мне просто нужно понимать, придет ли она сегодня. Чтобы я могла подготовиться.

Филипп притягивает меня к себе и пробегает рукой по волосам. Боже, мне нравится, когда он так делает. Потом мои мысли начинают вертеться вокруг всего остального, что он делает и что мне нравится, и, клянусь, я краснею, лишь помыслив об этом.

– Почему ты вообще считаешь, что у нас с Моникой было что-то серьезное? Я недавно говорил Дэнни, что она меня достала.

Я моргаю.

Удивленно.

Я убью Дэнни!

Он солгал мне, чтобы заставить ревновать!

Он манипулировал мной.

И сработало же!

Теперь он решит, что только благодаря ему мы вместе, и всю оставшуюся жизнь будет напоминать об этом. Мы будем сидеть в инвалидных креслах в доме для престарелых, и он продолжит рассказывать, что я ему должна. Не думаю, что смогу это выдержать!

Боже.

– Дэнни сказал мне об этом.

– Дэнни лжет, – говорит Филипп, ухмыляясь.

Ага, знаю.

– Этот маленький… – Я хочу сказать о Дэнни что-то плохое, но Филипп просто смеется и целует меня.