Уэстон въехал в спальню; на нем всё еще была форма для бега и толстовка, и вид у него был как у охотника, только что убившего зверя. Он окинул меня голодным взглядом, и у меня по коже побежали мурашки.
– Итак? – спросила я, стараясь не обращать внимания на разом наэлектризовавшуюся атмосферу. – Как всё прошло с Коннором?
– Отлично, – ответил Уэстон, не сводя глаз с моих голых ног. – Всё хорошо.
– И только? – уточнила я, усмехаясь. – «Всё хорошо»?
Он кивнул и подъехал ко мне. Я отступала, пока не натолкнулась на кровать; сердце колотилось в груди, как сумасшедшее, и внизу живота уже разгорался жар.
– Извини, что пропустила гонку, – выдавила я. – Хотела дать вам двоим возможность спокойно поговорить.
Уэстон ухватил меня за запястье, потянул и втащил к себе на колени.
– Я тебя прощаю, – проговорил он низким голосом, в котором слышалось с трудом сдерживаемое желание. – Его рука скользнула под полотенце. – И я хочу тебя прямо сейчас.
– Очень многообещающе, – сказала я, напуская на себя равнодушный вид, хотя с трудом могла дышать. – В спальне ты настоящий тиран.
Разумеется, личность Уэстона не сводилась к одной этой черте, но его ненасытность мне нравилась: когда он становился таким, у меня кровь закипала в жилах.
Я легко прикоснулась губами к его губам и прошептала:
– Скажи, чего ты хочешь.
Он поцеловал меня, настойчиво и требовательно.
– Ложись на кровать.
Я сползла с его колен и пересела на кровать, всё мое тело пылало в предвкушении
– Ложись на спину, – велел он. – Я собираюсь довести тебя до экстаза.
Он сказал это как нечто само собой разумеющееся, как будто подытоживал условия заключенной сделки; мне оставалось только делать всё, как он говорил. Уэстон придвинул свое кресло вплотную к кровати и стащил с меня банное полотенце. Секунду я чувствовала тепло его дыхания на своей коже, а потом он стал целовать мой живот, спускаясь всё ниже, ниже, еще ниже… Когда его язык коснулся меня
– О, Боже мой… Уэстон…
Я выгнулась дугой, но Уэстон не останавливался ни на секунду. Он слегка покусывал, лизал и посасывал, и скоро я уже едва могла сдержать крик. Я извивалась, но он удерживал меня на месте. Безжалостный.