Патер Том медленно опускается на колени, слегка вздрагивает и улыбается.

– Старые кости. Я уже не таков, каким был когда-то. – Если он пытается убедить меня в том, что он человек, то ему это не удается. Он играет со мной. – Ты принесла зло в наш Сад, как всегда делают женщины. Ты – Лилит, Ева и змея в одном лице. Ты – матерь всех грехов.

Я подхожу к нему, наклоняюсь и сую дуло пистолета ему под челюсть.

– Включая убийство, – говорю я. – Ты убил моего сына?

– Он был в Саду, – отвечает патер Том, и я вижу, как его дьявольская улыбка становится шире. – Сад и наш дом собраний ныне обратились в пылающие угли. Иди, просей их и найди то, что сможешь.

Я ненавижу этого человека, ненавижу его сильнее, чем ненавидела кого-либо за всю свою жизнь. Даже сильнее, чем Мэлвина. Я хочу разорвать его на куски и могу сделать это, просто шевельнув пальцем. Без малейших усилий.

– Это не ответ, – говорю я ему. – Ты убил моего сына?

Теперь он бледнеет. Несмотря на эту улыбку, несмотря на все свое притворство, он чего-то боится. Не пистолета. Не того, что я его убью.

Он боится, что я этого не сделаю.

– Да, – говорит патер Том. – Я это сделал. Он со святыми.

Он смотрит в сторону озера. И я знаю, что он лжет.

– У тебя есть лазейка наружу, – догадываюсь я и понимаю, что права, потому что в первый раз вижу, как в его глазах загорается удивление. – Секрет, известный только тебе одному. Где – возле озера? За водопадом?.. Неважно. Ты не доберешься туда. – Я выпрямляюсь, делаю шаг назад и навожу на него пистолет. – Где мой сын? Отвечай, ублюдок!

Я слышу шаги на тропе, вижу лучи фонариков.

– Гвен! – Это голос Майка Люстига. ФБР прибыло. Я не расслабляюсь, но чувствую теплый прилив облегчения. Теперь я могу найти Коннора. Я могу вытащить его отсюда. Мы сумели.

– Я убил твоего сына перед тем, как уйти, – говорит патер Том. – Своими собственными руками. И он умер, крича и плача.

Единственное, что спасает его от смерти, – то, что одновременно с его словами Люстиг кричит:

– Мы нашли Коннора, он в безопасности!

И я убираю палец со спускового крючка, потому что все еще могу выстрелить. Едва появляются агенты ФБР, я наклоняюсь, кладу пистолет на землю, закрываю лицо руками и кричу, кричу, выплескивая из себя ярость и разочарование от того, что не могу убить этого мерзавца Тома. Кричу от оглушительного облегчения.

Чувствую на плече тяжелую руку Люстига.