– Сломана… Я думаю, что она сломана. – Он с трудом заканчивает предложение и смотрит вниз на ногу. Я следую за его взглядом и сразу вижу все даже сквозь джинсы: его нога лежит как-то неестественно. Как в мультфильме. Берцовая кость вывернута. Выглядит ужасно.

– Надо отвезти тебя в больницу, – говорю я.

– Не придумывай, Шерлок. – Он смеется, его голос сухой и охрипший. Кажется, он пролежал так целую вечность.

Я звоню в «Скорую», как вдруг с трибун подходит Гас и кричит:

– Убираемся, убираемся, Скалли вызвал копов.

Теперь все бегут мимо нас, оставляя клубы пыли. Ребята кричат, толкаются и недовольно мычат на меня, будто мне есть дело до этого. Найт хватает меня за футболку и тянет. Я отталкиваю его.

– Я остаюсь с Кэмом.

Воун останавливается рядом с ним и недовольно смотрит на меня.

– У тебя игра завтра, – напоминает он мне.

– Ты бы оставил Найта?

И я, и Найт внимательно смотрим на него. Он хлопает лучшего друга по плечу.

– На похоронах. Пошли.

Я поворачиваюсь к Кэму.

– Что случилось?

Но, кажется, я уже знаю. Гас и не думал, что я проиграю игру, поэтому сделал все возможное, чтобы мой квотербек вышел из строя. Все было просчитано: вывести из себя Камило и уменьшить тем самым наши шансы на победу.

– Колин виноват в этом. Он сбил меня с ног и ударил ногой по моему колену. Найт и Воун пришли минуты двести спустя и оттолкнули его.

Пока он обыденным тоном говорит мне это, я понимаю, что все кончено.

Нет футболу.

Нет стипендии.

Нет будущему.