Горничная принесла чай.

– Из Парижа я отправила Дональду длинное письмо, в котором сообщала, что буду отсутствовать некоторое время, и просила дождаться меня. И после этого ему писала. Он не получал моих писем?

– Нет, он ничего не получал – с тех пор как ты приехала в Калькутту.

Анни побледнела, судорожно сжав чашку.

– Как Дональд? – спросила она.

– У него все хорошо, даже очень, только он… уехал за границу на лето… – Селина не знала, как сказать этой печальной, изможденной женщине правду.

– Понятно. Значит, я не увижу его еще несколько месяцев… – Анни слабо улыбнулась. – Что ж, мы ждали больше, подождем и меньше.

– Конечно. – Селина чуть не расплакалась от отчаяния.

Анни осторожно отхлебнула чай:

– А где именно сейчас Дональд?

– Сейчас в Нью-Йорке, а затем до конца лета пробудет в Европе.

– Как я понимаю, он продал имение, и ему пришлось уехать?

– Нет, Анни, Астбери не продали.

– Правда? Я рада за Дональда. Он не хотел его продавать.

– Да. Хорошо, что ты меня застала. Я приехала собрать вещи – переезжаю в наш с Генри новый дом в Кенсингтоне. Мы ждем второго ребенка.

– Как чудесно, Селина, что твоя любовь пришла к такому счастливому завершению! – радостно сказала Анахита.

– Да, все замечательно.

Пока Анни пила чай, Селина окончательно решила ничего не рассказывать. Не ее дело говорить этой несчастной, которая писала Дональду и просила дождаться, что ее любимый женился на другой.

– Можешь попросить горничную найти мой чемодан? – спросила Анни. – Он должен быть у Дональда в спальне.

– Конечно. Дашь мне свой адрес? Я передам его брату, как только он вернется.