– Красное вино, пожалуйста, – обратилась она к бармену – и по совместительству старшему сыну ее галерейного босса, которому она пообещала тридцать фунтов и непрерывный поток хорошеньких гостей женского пола за помощь в баре. Именно сейчас ему вздумалось завести с Меган светский разговор, но ей никак не удавалось сосредоточиться: она не сводила глаз с Олли. Тот уже вошел в зал и радостно обнимал Софи. При виде его сияющей улыбки внутри у Меган все сжалось как зефир.
Софи что-то сказала, и Олли засмеялся – легко, непринужденно и так тепло! А потом она показала ему на портрет за своей спиной (Олли стоял на фоне разноцветной карусели на Староместской площади в Праге), и он замер на месте. Меган видела, как он поправил очки на переносице – верный знак, что ему неловко или тревожно, – и повертел в руках приглашение. Интересно, смысл названия уже разгадал? Или придется объяснить? Если да, то захочет ли он слушать?
От этих мыслей ее отвлек прибывший репортер «Ивнинг стандарт», которому не терпелось взять у нее интервью и сделать несколько снимков для новой статьи о туристической фотографии. Обрадовавшись этому поводу не подходить пока к Олли, она ушла с репортером в дальний угол зала.
Все ее страхи по поводу того, что на открытие никто не придет, оказались напрасны: поддержать ее пришло множество давних друзей-фотографов. Нешуточное волнение среди гостей вызвало прибытие Клары Флинн – модели, с которой Меган познакомилась на съемках десять лет назад и которая за это время успела стать одной из известнейших манекенщиц планеты. Переступив порог, она подплыла прямиком к Меган, обвила ее длинными тонкими руками и с чудесным ирландским акцентом заявила, что безумно ею гордится. Затем Клара сообщила, что скоро станет тетей, и предложила Меган посвятить следующий проект греческому острову Закинф – там живет ее старший брат с подружкой (и лучших экскурсоводов на всем свете не сыскать!).
Почему бы и нет, подумала Меган. Пункт «объездить весь мир» как раз стоит следующим в списке ее дел, верно? А начать вполне можно и с Греции – там хотя бы тепло. Она до сих пор невольно содрогалась при воспоминаниях о пражских морозах.
Выставочный зал должен был закрыться в шесть вечера, и к тому времени Меган обошла с репортером две трети работ, упорно отказываясь говорить о главном герое большинства фотографий. Она не видела Олли уже полчаса и начала паниковать: а вдруг он ушел?! Наверное, глупо с ее стороны было включать в экспозицию столько его портретов – особенно тот душещипательный, ее любимый, занимавший почти всю стену в дальнем конце зала: Олли стоит на вершине Смотровой башни, чуть опустив голову, и обсуждает со старичками зеркальный лабиринт.