– Ладно, я здесь.

В моей голове всплывали все те случаи, когда Джона поднимался по лестнице, поднимал тяжелую трубку для выдувания стекла или энергично занимался со мной любовью. В каждом случае он задыхался из-за того ущерба, который нанесла его сердцу болезнь. Но он никогда не приходил в себя так долго. Всегда быстро.

Всегда.

– Я солгал, – сказал Джона, словно прочитав мои мысли. Он медленно восстановил дыхание, делая по одному вдоху за раз, – я поднимался не слишком быстро. Просто поднимался.

Он смотрел на меня, вдыхая и выдыхая, пот выступил на его лбу, а глаза… О боже, какой страх я видела в них. Предчувствие, которое пугало меня до глубины души. Он отвел взгляд и, не говоря больше ни слова, заставил себя встать и снова начать подъем. Одна нога на ступеньке. Потом другая. Мне хотелось прикоснуться к нему, помочь, но я не могла, не могла признаться себе, что ему нужна помощь.

Оказавшись в моей квартире, Джона пошел на кухню и налил себе воды. Он прислонился к стойке, глубоко и ровно дыша.

– Это случилось в первый раз? – спросила я, мое собственное дыхание было неглубоким.

– Нет, – ответил он, – это происходит время от времени. Со дня открытия галереи.

– Это было девять дней назад, – сказала я, – неужели ты?..

Мои слова были оборваны криком, когда Джона смахнул со стойки контейнер с таблетками на день. Таблетки и капсулы рассыпались синими, белыми и оранжевыми брызгами, катясь и стуча по моему дешевому линолеуму.

Я застыла в гостиной, не в силах вымолвить ни слова.

– Я думал… – Джона прикусил язык, сглотнул и выплюнул следующие слова, – я думал, этого будет достаточно. Но это просто гребаное стекло. Это чертов нагретый песок. Кому какое дело?

– О чем ты говоришь? – сказала я, снова обретя дар речи, – твоя работа? Это прекрасно…

– Чушь собачья. Это ничего не значит. Это не важно.

– Вовсе нет.

Он недоверчиво усмехнулся.

– Нет, Кейси. Нет! Ты очень важна. Ты самое важное в моей жизни, и я был так чертовски глуп, чтобы думать… чтобы надеяться.

Его слова затихли, и он покачал головой, сжав губы и сверкая глазами.

– Не говори так, – выдавила я из себя после недолгого молчания, – ты устал, и что с того? У тебя была тяжелая неделя, ведущая к огромному событию. Я чувствовала то же самое после своего первого большого концерта.

Я пошла на кухню и присела на корточки, собирая таблетки. Они были повсюду, слезы в моих глазах превратили их в маленькие голубые, белые и оранжевые пятна. Я вытащила контейнер из-под холодильника и опустила туда лекарства. Все неправильные таблетки во все неправильные дни, но я могла бы исправить это. Я могу все исправить. Я знала его режим. Я знала, что куда положить. Я могу это исправить.