– Ничего не знаю. – Он поцеловал меня в лоб. – Иди, я скоро подойду.

Энджи, Бонни, Иоланда и Бенни собрались вместе в фойе. Мои родители стояли недалеко, с краю. После объятий, поздравлений, неловких разговоров и смущения мы решили, что я поеду в Брэкстон с Энджи и Бонни. Иоланда и Бенни собирались пойти домой.

На пути в Брэкстон Бонни натянула свою маску психотерапевта.

– Уверена, что хочешь этого? Это милый жест, но ты не обязана там присутствовать.

– Знаю, – сказала я с заднего сиденья. – Но я чувствую, что если они есть в моей жизни, то пусть будут там. Иначе мне нужно просто отдалиться от них? И это кажется неправильным. Возможно, понадобится время, но мне кажется, что лучше попробовать наладить хоть какие-то отношения, чем ничего.

– Пока они не станут токсичными, – сказала Энджи с переднего сиденья. Ей шло платье стиля 50-х, расширяющееся от талии. На Бонни был элегантный брючный костюм кораллового цвета.

– Мне кажется, что вечеринка в людном месте – неплохое начало, – сказала я. – Меньше возможностей устроить сцену. Мама терпеть не может сцены.

Мы приехали в отель «Ренессанс», и нас направили в бальный зал, огромный по стандартам Брэкстона, но маленький по стандартам Реджины Холлоуэй.

И все же меня тронул этот жест моих родителей. Они явно не мелочились с открытым баром, танцполом и пианистом, играющим различные бродвейские мелодии. На столах стояли элегантные вазы с белыми розами и веточками перекати-поле. В хрустальных чашах мерцали свечи.

– Это самая красивая вечеринка труппы в моей жизни, – сказал Лен Хостетлер, поздоровавшись на пути к бару. Он поцеловал меня в щеку. – Скажи родителям, я передавал спасибо.

Энджи, Бонни и я сели за столиком в быстро заполняющейся комнате. Я нахмурилась, увидев незнакомые лица, – здесь было намного больше людей, чем в команде ОТХ. Большинство были постарше и одеты с иголочки, словно это было какое-то вручение наград.

Или конвенция Wexx, подумала я с еле заметным неприятным чувством в душе.

– Кто… эти люди? – спросила Энджи, подражая актеру Сейнфелду[32].

– Хороший вопрос.

К нам подошли мои родители. На лицах застыло тревожное выражение. Мама выглядела элегантно, хотя и чересчур пафосно, в серебристом сверкающем платье в пол. На папе был темный костюм с рубиново-красным галстуком в цвет маминой помады. Лицо мамы было бледным, и ее взгляд метался так, словно она пыталась избежать встречи с кем-то.

– Мама и папа, это Энджи и Бонни МакКензи. Энджи учится на врача в Стэнфорде, а Бонни психотерапевт, – я встретилась взглядом с отцом. – Вообще-то мой психотерапевт.