– Да, держись, – она подала мне руку, жилистую, в отличие от мягкой руки Шарлотты.

Валентина шла слишком быстро для моего пьяного состояния, и в то же время недостаточно торопливо.

В тишине лифта я почти физически ощущал тяжесть ее рухнувших надежд. Она всегда хотела большего от меня, когда мы были вместе, а я всегда был одной ногой за дверью.

– Вал, я знаю, я закончил наши отношения… плохо.

– Ты их не закончил, – ответила она. Никаких обвинений, но ее голос пронизывала старая боль. – Ты просто… перестал общаться со мной. А после Акапулько ты исчез.

Боже, неужели так все и было? Я сделал это? Так же Кит поступил с Шарлоттой. Меня замутило. Я еще никогда не чувствовал себя таким потерянным, брошенным на произвол судьбы во мраке, без Шарлотты, за которую можно держаться.

– Мне очень жаль, Вал. Прости меня.

– Все нормально, – в ее голосе слышалась улыбка. – Сейчас не лучшие обстоятельства, но мне приятно видеть, что ты любишь кого-то.

Люблю, да поможет мне бог. Люблю. Я люблю Шарлотту, но еще ни разу не сказал ей об этом.

Двери наконец открылись, и Валентина проводила меня в банкетный зал.

– Ее здесь нет, – сказала она.

– Дикон?

– Его я тоже не вижу.

О боже!

– Вниз. Наверное, Шарлотта ушла, – я надеялся на это. Хотел верить, что сейчас она сидит в такси. Ненавидит меня, но находится в безопасности. «Пожалуйста, – взмолился я, когда Вал повела меня обратно к лифтам. – Все что угодно. Я сделаю все что угодно, лишь бы ей ничего не грозило».

Казалось, мы ждали лифта целую вечность.

– Похоже, он застрял, – проговорила Валентина.

В этот момент включилась сигнализация, громкий несмолкающий звон, идущий из лифтовой шахты. Я весь заледенел.

– Шарлотта.